3. Свейн Бык. Ничем особенным, кроме данной поездки в Гардарики, не известен. К тому же не во всех источниках, а только в четырех он упомянут в составе ее участников.

Подробнее всего путешествие указанных норвежцев в Хольмгард (здесь: Новгород) изложено в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом» из «Гнилой кожи».

«Эйнар Брюхотряс и его люди приехали теперь к конунгу Ярицлейву и княгине Ингигерд и несли свою весть и послание лучших мужей из Норега и вместе с тем просьбу, чтобы Магнус отправился в Норег и взял там землю и подданных. Конунг принял все это хорошо и сказал, что нет в Нореге человека, которому он доверял бы больше, чем Эйнару, “и все же мы беспокоимся о том, насколько норвежцы верны Магнусу, и не ждет ли его такое испытание, какое, к несчастью, выпало его отцу”. Тогда был с конунгом Ярицлейвом Рёгнвальд Брусасон, и имел он тогда власть, и ведал обороной Гардарики, и был старше всех людей и всеми очень любим. Он имел также большой почет от конунга. Конунг Ярицлейв заводит теперь этот разговор с княгиней и говорит ей, что приехали лучшие мужи из Норега и хотят теперь сделать Магнуса конунгом в Нореге и поддержать его в борьбе за власть. Она отвечает: “Я была бы рада, если бы Магнус получил имя конунга в Нореге, равно как и другой почет, но при том, что они так жестоко обошлись с его отцом, сомневаюсь я, что они смогут дать ему власть при противодействии Кнютлингов и Альвивы, которую я считаю самой худшей и жестокой из всех них. И долго еще будем мы об этом разговаривать, прежде чем Магнус уедет отсюда, и о многом твердо договоримся, если это случится”.

А Эйнар и его люди попросили конунга во второй раз, чтобы он передал их слова княгине, чтобы они могли взять Магнуса с собой, поскольку конунг сам первым начал это дело и они приехали по его поручению. Эйнар заявил, что это было бы не по-княжески так быстро изменить свое мнение без всякого повода. Рёгнвальд Брусасон поддержал это дело Эйнара и его людей. Так говорится, что долго их просьба не была услышана. Затем сказал конунг: “Это действительно мое поручение, и я очень хочу, чтобы Магнус, мой воспитанник, получил почет, и все же я боюсь злобы Альвивы и могущества Кнута, но также и предательства лендрманнов. И хотя они хотят добра, как я надеюсь, так может все же случиться, что тренды предадут его, как и его отца”. Эйнар говорит: “Вам простительно, господин, что Вы боитесь за ваш замысел, но есть необходимость в том, чтобы мальчик получил свои родовые земли и чтобы его почет стал наибольшим. Но таково же желание всех людей в Нореге – избавиться от этого злого правления и той неволи, в которой они сейчас находятся”. Княгиня говорит: “Мы не будем препятствовать почету Магнуса так, чтобы он не получил своих родовых земель по этой причине, но для нас простительно, Эйнар, что мы боимся того, что тренды сделаются еще более опасными, чем раньше. И по причине своей любви к Магнусу я бы никогда с ним не рассталась, если бы не было у него столько всего поставлено на карту. Но ты, Эйнар, – человек знаменитый и известный многими хорошими делами, и тебя не было в стране тогда, когда пал конунг Олав. Есть у тебя также большая сила, и сам ты являешься предводителем всех лендрманов в Нореге. Если ты хочешь стать попечителем Магнуса и его приемным отцом, тогда мы рискнем [пойти] на это, и тем не менее – таким образом, что ты еще дашь ему клятву верности, и двенадцать человек вместе с тобой, те, которых мы захотим выбрать”. Эйнар отвечает: “И хотя некоторым кажется, что это будет трудно сделать – потребовать с нас клятвы в чужой стране, все же я полагаю, что дело пойдет лучше, если мы используем эту возможность. И конечно, это может многим показаться смехотворным, что мы приплыли из Норега для того, чтобы принести клятву двенадцати, и все же мы хотим пойти на это и вместе с тем пообещать ему от всех нас поддержку”. И затем дали двенадцать самых выдающихся людей клятву, что они поддержат Магнуса в его борьбе за звание конунга в Нореге и последуют за ним со всей верностью и укрепят его государство во всем»[342].

В «Саге об Олафе Святом» из «Круга земного» Снорри Стурлусон приписывает княгине Ингигерд слишком большое влияние на своего мужа, вместе с тем стараясь приуменьшить роль князя Ярослава как инициатора утверждения Магнуса Доброго на норвежском престоле, что имеет место в более ранних сагах.

Также согласно Снорри, приемным отцом Магнуса стал не Эйнар Брюхотряс, а Кальв Арнассон, что сомнительно, учитывая участие Кальва в сражении при Стикластадире. В «Гнилой коже» и «Книге с Плоского острова» имеются сообщения о том, что впоследствии Эйнар, как минимум один раз, был вынужден напомнить Магнусу о своем отцовстве. Речь идет о случае, когда он пытался (успешно) примирить исландца Торстейна, своего сына и конунга: «И кажется мне, что ты (Магнус) уже не помнишь, как я ездил за тобой на восток в Гарды и поддерживал твою власть, и стал твоим приемным отцом. Думаю я о тебе каждый час, как честь твою увеличить. А сейчас я уеду из страны и никогда больше не буду тебе помогать»[343].

Глава 54. Свеи (Фарульф из Иннберга) в Новгороде или Немограде (1035 г.)

Мой отдам за мясо / Меч и, княже, даже

Лепый щит за ломтик / Хлеба.

Взять их где бы?

Хали Челнок. Отдельные висы

Поминальный камень с рунической надписью по Фарульфу из Иннберга (Сёдерманланд) датируется первой половиной – серединой XI в.

ÞiuÞulfR. bui. ÞaiR. raisÞu. stain Þansi. at. farulf. faÞur. sin. han uas antaÞ austr i kaÞu//m

«Теодульф, Буи, они установили этот камень по Фарульфу, своему отцу. Он умер на востоке в Гардах»[344].

Согласно приведенному толкованию, предполагается, что в слове, обозначающем место гибели Фарульфа, в оригинале пропущена руна «r», и следует читать не kaÞum, а karÞum – т. е. Gardar («Гарды») в дательном падеже. В этом случае установить точное место смерти Фарульфа не представляется возможным. Термин Гарды применялся в том числе ко всему Русскому государству в Восточной Европе.

Однако если в надписи на камне объяснить пропуск руны довольно легко, то не так просто это сделать для письменного источника. К примеру, в перечне русских