– Что-то связанное с Тараканом? – спросила она. – Ты ведь будешь осторожным? Ты уже не тот юноша, каким был когда-то, Энди. Пусть рискуют молодые. Ты меня слышишь?

– Да, конечно, – сказал он.

Но на самом деле он ничего не слышал – ему чудился отдаленный голос, настойчиво звучавший в голове…

– Будь осторожен, – повторила Джо, застегивая его пиджак. – Не забывай…

А голос говорил ему, что с этой ночи все в его жизни станет иным, чем прежде, потому что сегодня он сделает шаг, который изменит судьбы миллионов людей.

– …пусть рискуют молодые. Ты слышишь?

Он кивнул, поцеловал ее и вышел из дома в тихую холодную ночь. Уже возле машины Палатазин обернулся и сказал ей:

– Не забудь запереть дверь.

Потом втиснулся за руль, ощущая тяжесть тридцать восьмого калибра под левым плечом, включил зажигание и уехал в темноту.

Темный принц

Вторник, 29 октября

I

В двадцать минут первого Палатазин сидел в своей машине на обочине Коронадо-стрит, в двух кварталах от Макартур-парка. Посреди улицы мигала неоном реклама: «„МЕККА“ – КОМНАТЫ НА ДЕНЬ, НЕДЕЛЮ ИЛИ МЕСЯЦ». Само здание было сложено из желтого кирпича с голубой декоративной плиткой, которую вполне могли бы посчитать красивой лет двадцать с лишним назад. Теперь же она выглядела дешевой и безвкусной. Многие плитки потрескались и покрылись волдырями корявых надписей на испанском, выведенных баллончиками по всей боковой стене вдоль узкого служебного проезда. Время от времени из соседнего клуба «Фелис» выходил, пошатываясь, какой-нибудь пьяный посетитель и едва успевал добраться до этого переулка, пока его не вырвало. Коронадо-стрит частично отражала неоновое сияние Шестой и бульвара Уилшир, но сама, по существу, оставалась темной. Ее старые дома, построенные еще в двадцатых годах, жались друг к другу, словно стая черных ворон.

В припаркованном по ту сторону улицы белом «шевроле» вспыхнула спичка. Палатазин разглядел профиль Фарриса, прикуривающего сигарету. Любимым видом спорта этого крупного, грузного мужчины был реслинг. Взгляд черных, похожих на жуков глаз заставил бы подозреваемого замереть на месте даже за квартал от него. Данное ему в Паркер-центре прозвище Колесо было лишь наполовину шутливым, потому что тот, на кого он наезжал, еще долго не мог подняться на ноги. Над водительским креслом виднелся темный силуэт головы Цайтфогеля, который, как показалось Палатазину, больше наблюдал за ним, чем за «Меккой», но он отмахнулся от этой мысли, близкой к паранойе.

Когда Палатазин добрался из дома до места происшествия, Цайтфогель кратко описал ему ситуацию. Около девяти вечера они с Фаррисом зашли в «Мекку», чтобы проверить шестнадцатое имя в списке. Постучали в дверь Бенефилда, но никто не ответил. Уже внизу на лестнице они столкнулись с управляющим, который взглянул на фоторобот и подтвердил, что именно этот человек живет в номере семнадцать. Тогда Цайтфогель проверил имя Уолтер Бенефилд по компьютерной базе и получил регистрационный номер серого «фольксвагена» семьдесят третьего года выпуска. А потом позвонил ночному дежурному, лейтенанту Мартину.

За час до полуночи управляющий, мистер Пьетро, повозился с ключами в узком, тускло освещенном коридоре и наконец вставил один из них в дверь номера семнадцать.

– Я бы ни за что этого не сделал, если бы не понимал, что дело важное, – сказал он троим полицейским, собравшимся вокруг него. – То есть я ведь понимаю, что полиция не станет врываться в чье-то жилище без серьезных причин?

– У нас очень серьезные причины, – ответил Палатазин. – К тому же мы вовсе не врываемся, мистер Пьетро. Просто заглянем на минуту-другую, и все.

– Да, конечно, конечно.

Замок щелкнул, открываясь. Пьетро включил свет, и полицейские вошли в номер. Он вызывал клаустрофобию, и Палатазин мгновенно ощутил горький аромат, который вполне мог оказаться запахом жареного миндаля. Часть одежды кучей лежала на стуле, остальная валялась по всему полу, постель была не убрана. Над изголовьем кровати висели фотографии тяжелоатлетов. Палатазин направился в этот угол комнаты, но вдруг ощутил суетливое движение где-то возле старого, обшарпанного карточного столика. Он остановился и уставился на три сетчатые клетки, в которых копошились, карабкаясь и перекатываясь через собратьев, огромные черные тараканы.

– Посмотрите-ка сюда, – сказал он остальным.

– Гос-с-споди! – не веря своим глазам, воскликнул Пьетро. – Зачем ему понадобились эти… твари? Послушайте, я слежу за чистотой…

– Ага. – Фаррис заглянул в одну из клеток. – Жуткая, мелкая мерзость, правда же?

Палатазин отошел от столика и посмотрел сначала на фотографии на стене, а затем на совершенно растерянного управляющего:

– А где работает Бенефилд, мистер Пьетро?

– В Западном Эл-Эй. Он работает в одной из фирм, занимающихся санобработкой, ну, понимаете, уничтожением насекомых.

– А вы не знаете названия фирмы?

– Извините, нет. – Он снова посмотрел на тараканов и вздрогнул. – Господи, он что же, берет работу на дом?

– Не думаю. – Палатазин оглянулся на Фарриса, перебиравшего вещи в ящиках комода. – Полегче, Фаррис, не стоит ломать мебель этого человека. Мистер Пьетро, когда Бенефилд обычно приходит домой?

Пьетро пожал плечами:

– В любое время, приходит и уходит. Иногда появляется среди ночи, побудет немного дома и снова куда-то отправляется. Понимаете, я научился распознавать шаги каждого постояльца. У меня в самом деле хороший слух. Но у него точно нет никакого расписания.

– Что он за человек? Вы часто с ним общаетесь?

– Нет, он очень замкнутый. Но на вид вполне нормальный. – Пьетро усмехнулся, сверкнув золотым зубом. – Платит за жилье вовремя, чего нельзя сказать о большинстве других постояльцев. Нет, Бенефилд – парень неразговорчивый. Ах да, как-то ночью, пару недель назад, когда мне не спалось и я слушал радио, Бенефилд постучал в дверь, – думаю, было около двух часов ночи, и мне показалось, что он хочет со мной поговорить, так что я впустил его. Он был чем-то взволнован и сказал… не знаю, это какое-то безумие… сказал, что разыскивал свою старушку и ему показалось, будто бы он ее видел.

Пьетро внезапно повел плечами и обернулся к Цайтфогелю, рывшемуся под кроватью:

– Старушку? То есть любовницу?

– Нет. Свою мать. Свою старушку.

– Здесь кое-что есть, – сказал Цайтфогель и вытащил из-под кровати коробку с журналами.

Это была странная смесь комиксов, журналов по бодибилдингу и порнографии. Цайтфогель показал несколько публикаций, посвященных бондажу[54], и Палатазин брезгливо поморщился. На кровати лежала пара эспандеров для укрепления кистей рук и запястий. Палатазин взял один из них и попытался сжать, но эспандер оказался слишком упругим. Палатазин тут же припомнил, что человек, убивший четырех девушек, обладал сокрушительной силой рук, и положил эспандер на место. Он заглянул в ванную комнату и обнаружил