Я приблизился к черной вязкой лужице, опустился рядом наколени и подобрал блестящий кусочек, совсем не удивившись, что им оказаласьодна из сережек, которые были на Ревекке, когда она ко мне приходила. Черезнесколько секунд мои дрожащие пальцы нашли этой сережке пару. Там же, втошнотворном месиве, лежала камея Ревекки, которую та носила у горла. Камею ятоже забрал.

Я оцепенел от волнения, но все же не настолько, чтобы незаметить пятой цепи, висевшей отдельно от тех, что удерживали пленницу за рукии ноги, эта цепь тоже была закреплена на стене, а на другом ее конце болталсякрюк. Он увяз в темной мерзости, где еще можно было рассмотреть лоскутки ткании фрагменты волос.

Именно эта пятая цепь ужаснула меня больше всего остального.

По спине у меня пробежали холодные мурашки. Головазакружилась, меня начало качать, и я вновь почувствовал, что Ревекка говорит сомной, что-то шепчет, заливаясь слезами, а потом ее голос окреп и ясно прозвучалв гулкой тишине дома: "Ты не можешь так поступить, не можешь!"

"Только не Ревекка", – прошептал я. Но язнал, что она умерла здесь, я знал, что в течение века ее кости здесь тлели, язнал, что даже сейчас, прямо у меня на глазах, крошечные обитатели болотпожирали то, что от нее осталось, – я разглядел их за работой вотвратительном месиве. Еще немного – и останки исчезнут бесследно.

Это Ревекка меня сюда привела. Я посчитал себя вправекоснуться ее черепа, но, едва это сделал, череп тут же разрушился,превратившись в горстку белого порошка, как и все прочие кости. И зачем толькоя его трогал! Но сожалеть было поздно.

Внезапно на меня напала жажда действовать. Я поднялся,спрятал серьги и камею в карман, достал охотничий нож – кухонный остался впироге – и развернулся лицом к лестнице. Никто так и не пришел, это было ясно,но в любую минуту здесь мог кто-то появиться.

И что это был за человек, если он мог сидеть за столом ичитать при свечах, когда прямо над его головой находился такой ужас?

"Это место, этот дом был местом пыток, – рассуждаля. – Наверняка мой прапрапрадед Манфред доставлял сюда свои жертвы, иименно здесь Ревекка встретила свою кончину".

Но кто же знал обо всем и ничего не предпринимал? Кто привезсюда чудесный мраморный стол и золотое кресло? Кто был захоронен в том мавзолеебез дверей? Все это не умещалось у меня в голове. Меня трясло от возбуждения,но предстояло выяснить еще кое-что.

Подойдя к окнам, я с изумлением обнаружил, что отсюдапрекрасно просматривается болото. А еще я разглядел вдали стоявший навозвышении Блэквуд-Мэнор.

Кто бы ни жил в этом доме, кто бы его ни навещал, он мог прижелании шпионить за фермой; видеть помимо всего прочего и окна моей комнаты, атакже окна кухни. Имей он при себе телескоп или бинокль – а я не обнаружилздесь ни того ни другого, – он мог бы постоянно следить за нами.

Так отчетливо видя собственный дом, я почувствовал холодокстраха, но тем не менее воспользовался открывшейся картиной, чтобы свериться покомпасу. Я должен был вернуться на ферму, и как можно скорее.

Вновь угрожающе зазвучали голоса. На меня накатилоголовокружение, я закачался. Дикие крики птиц, казалось, слились с голосомРевекки. Я был близок к обмороку, но все же из последних сил цеплялся засознание.

Я спустился вниз, прошел большую комнату и покинул дом,чтобы осмотреть остров. Исследовал каждый доступный дюйм. Да, островдействительно создали кипарисы, посадив его на якорь своих корней. С запада исевера они росли так густо, что заметить его было невозможно. Только свосточного берега, где я высадился из пироги, можно было добраться до дома.

Что касается странного сооружения из гранита и золота, тоничего нового я выяснить не смог, разве что до конца очистил его от глицинии иобнарркил еще много прекрасных фигур. Золота здесь было на умопомрачительнуюсумму, рассуждал я, но его до сих пор никто не украл; никто, видимо, и непытался.

Я так страдал от жары, так сильно взмок, так немилосерднобыл искусан комарами и напуган тоскливыми криками птиц, сливавшимися с едваслышными человеческими голосами, что должен был немедленно оттуда убраться ипопасть туда, где мог почувствовать себя в безопасности.

Я прыгнул в пирогу, подхватил шест, оттолкнулся от берега ивзял курс к дому.

Жасмин поджидала меня у пристани, вне себя от возмущения,что я никого не предупредил, никому не сказал, куда направляюсь, поэтому онаместа себе не находила; и даже Пэтси приехала – ей, видите ли, приснился сон,будто я в опасности, и она проделала весь путь из Нового Орлеана, чтобы толькоубедиться, что со мною все в порядке.

"Тетушка Куин ведь тоже здесь? – нетерпеливопоинтересовался я, направляясь вместе с Жасмин в кухню. – А что касаетсяПэтси, то она приехала из Нового Орлеана, скорее всего, потому, что у неезакончились деньги, так что жди сегодня вечером большой ссоры. Но у меня нет наэто времени. Мне нужно рассказать о своей находке. А еще нам нужно немедленнопослать за шерифом".

"За шерифом? Это еще зачем? – удивиласьЖасмин. – Кстати, ты прав, твоя тетушка Куин действительно вернулась.Приехала с час назад, а тебя нигде не смогли найти, только увидели, что пирогаисчезла". – И так далее, и все в таком же духе еще добрых три минуты.

Не успела она закончить свою обличительную речь, какпоявилась тетушка Куин и кинулась меня обнимать, хотя после поездки по болотамя был весь в грязи. Тетушка, как всегда, воплощала собой саму элегантность:идеально подвитые седые волосы, мягкие зеленые шелка. Если говорить о гардеробететушки Куин, то это всегда только шелк, и я не могу представить, что, обнявее, почувствую под руками другую ткань.

В кухню явилась Пэтси и села за стол напротив меня, тетушкаКуин заняла место справа, а Жасмин, поставив передо мной кружку с пивом,устроилась слева.

Я стянул грязные садовые перчатки и одним глотком осушилкружку наполовину.

Жасмин, покачав головой, поднялась, чтобы подлить еще пива.

"Что это за разговоры о шерифе? – спросила тетушкаКуин. – Зачем тебе понадобился шериф?"

Я выложил на стол серьги, брошь и рассказал присутствующимобо всем увиденном. Я рассказал о черепе, рассыпавшемся у меня на глазах, и суверенностью добавил, что шериф сумеет определить ДНК по белому порошку,оставшемуся от черепа, чтобы доказать, что это Ревекка и что для сверки ДНКможно использовать волоски из расчески, которой она пользовалась и которая досих пор хранилась в сундуке с ее именем. В щетке тоже остались ее волоски.

Тетушка Куин взглянула на Жасмин, и та покачала головой.