Кипя от ярости, он послал за ее сундуком. Именно Манфред ипобросал кое-как все вещи Ревекки в сундук, а затем велел людям отвезти ее награницу своих владений и выбросить там вместе с пожитками. Потом он швырнул внее пачку денег, и они осыпали ее дождем, пока она в полубессознательномсостоянии лежала на полу.

Но порочная и глупая девчонка поднялась, подбежала кМанфреду и, вцепившись в него, заверещала: "Манфред, я люблю тебя.Манфред, я не могу без тебя жить. Манфред, я не стану без тебя жить. Манфред,вспомни Неаполь. – (Люди потом долго повторяли эту фразу: "ВспомниНеаполь".) – Манфред, вспомни, я твоя Ревекка у колодца, я вышла за водой,чтобы стать твоей невестой. Взгляни на мою камею, Манфред. Я пошла за водой,чтобы стать твоей невестой".

И вот тогда он спустил ее вниз по лестнице, выпихнул издома, протащил по лужайке мимо кладбища, доволок до пристани, а там швырнул впирогу, забрался следом сам и оттолкнулся от берега. Когда она попыталасьприподняться со дна пироги, он пнул ее ногой, и она снова упала.

Это был последний раз, когда кто-то видел Ревекку Станфорд.

Две недели спустя Манфред вернулся домой. Увидев посредикомнаты сундук Ревекки, он рассвирепел и велел Джерому оттащить сундук наверх.

Позже Ора Ли нашла в верхнем ящике бюро бархатную коробочку,в которой оказались несколько камей и записка, написанная почерком Ревекки:"Первые камеи, подаренные Манфредом. Неаполь". И была проставлена дата.Ора Ли хранила у себя эти камеи по меньшей мере год, не желая, чтобы ихвыбросили, так как они были очень красивы. Потом она отдала их Манфреду, а тотпопытался подарить их Камилле.

В ней все еще жила ненависть к Ревекке, и, честно говоря,эта ненависть даже со временем не прошла. Камилла не желала даже дотрагиватьсядо камей, так что Манфред продолжал хранить их у себя. Время от времени ондоставал их и разглядывал, что-то бормоча себе под нос.

Когда отец женился на моей матери, Манфред предложил ей камеи,но отец не позволил жене принять подарок, ибо тоже вспоминал Ревекку только сненавистью.

Потом, когда я немного подросла, Манфред отдал камеи мне. Ябыла тогда десятилетней девочкой, и все, что говорил тогда старик, казалось мнестранным, диким и непонятным".

...И тут тетушка Куин рассказала мне ту историю, которую мыслышали от нее сегодня вечером, о диких выходках Манфреда. Правда, из тогопервого рассказа, адресованного юноше восемнадцати лет, она исключила некоторыеподробности...

"Я взяла камеи, не думая ни о чем плохом, –заявила тетушка, – о Ревекке мне было ничего не известно, а ее историю яуслышала лишь много лет спустя.

К тому времени я уже начала коллекционировать камеи, и уменя собралось их около десятка, когда я наконец рассказала отцу о том, какМанфред положил начало моей коллекции. Но историю Ревекки я услышала вовсе неот отца. Мне рассказала ее Ора Ли – знаешь, как это бывает языки развязались закухонным столом. По правде говоря, Ора Ли испытывала симпатию к Ревекке, ибопонимала бедную ирландскую девушку, которая захотела для себя лучшей доли,которая боялась своего жестокого отца-ирландца и мамаши, наполовину немки,наполовину ирландки, и которая побывала на далеком итальянском берегу вместе сМанфредом, когда он во время обеда при свечах собственноручно приколол к еекружевной блузе первую камею на сюжет "Ревекка у колодца".

К тому же Ора Ли уверяла, что Ревекка с самого начала небыла жестока к детям или кому-нибудь другому, а изменилась постепенно, современем, по причине недовольства своей жизнью. На самом деле во всем виноватбыл Манфред, закоренелый тиран.

И, как говорила Ора Ли, к старости она начала лучше пониматьРевекку. Ора Ли полагала, что Ревекка была убита на болотах – можешь в этом несомневаться, – но я хочу сказать о другом: к старости Ора Ли началаоправдывать все поступки Ревекки, но одного не простила никогда: жестокости поотношению к Камилле.

Рассказывая мне все это, Ора Ли умоляла никогда, ни прикаких обстоятельствах не упоминать имя Ревекки при отце или моей тете Камилле.

"Твоя тетушка Камилла к тому времени уже былапогублена, – рассказывала мне Ора Ли. – Бедная девочка всегда былаболезненной, а тут она вообще замкнулась в своей скорлупке и никогда большеоттуда не показывалась".

Но вернемся к истории твоего знаменитого предка, –спохватилась тетушка Куин, – я и без Оры Ли знала, что он еще много летпродолжал привозить в этот дом ирландских девушек и каждый раз селил несчастнуюв своей спальне наверху. Мне исполнилось двадцать или около того, когда мамарассказала, как незадолго до моего рождения отец умолял старого тирана оставитьсвои дурные привычки, хотя бы ради внучки, которая вот-вот должна былапоявиться на свет.

Старик расшумелся, выругался, ударил кулаком по столу так,что загремело серебро, но в конце концов согласился. Ради невестки он бы ипальцем не пошевелил, но ради внучки – что ж, он готов. Вот так и получилось,что Манфред освободил лучшую комнату наверху, в которой обитаешь теперь ты, мойдорогой племянник, и переехал сюда, в заднюю половину дома. Но даже первые годымоей жизни – когда я была еще совсем маленькой и ничего не могла запомнить – онпотихоньку приводил сюда женщин через заднюю дверь.

Смена комнат имела огромное значение для всех. Местныйсвященник, отец Фларети, перестал захаживать к Манфреду из-за его нечестивогоповедения, а к тому времени, когда мне исполнилось десять и старик подарил мнекамеи, он превратился в жалкую слюнявую развалину, беснуясь в одиночестве истуком своей клюки стараясь привлечь внимание каждого, кому случалось пройтимимо двери.

Моя мама стала официальной хозяйкой Блэквуд-Мэнор, потомучто тетя Камилла была сломленным созданием и никогда бы не сумела занять этоместо.

Что касается сундука, то, наверное, я забыла о нем, и онпревратился в один из многочисленных чердачных сундуков, в которых хранятстарую одежду. Разумеется, я всегда собиралась подняться и исследовать чердак,но как только, бывало, подумаю, с каким беспорядком придется там столкнуться,так весь пыл проходит, да и у других его тоже не было.

Вот сейчас, Квинн, ты знаешь, что случилось с РевеккойСтанфорд, больше кого бы то ни было, даже больше меня. Ее призрак опасен длятебя, Квинн. И для всех, кто тебя окружает".

"Но я ничего не знаю, – ответил я. – Нашелцепи в том доме. Ржавые цепи. Но ведь на самом деле я не знаю, что с нейслучилось!"

"Квинн, самое важное, чтобы ты больше не призывал этогопризрака!"

"Да я и не думал звать. И не звал".

"Нет, звал, Квинн. Ты не только обнаружил ее вещи, тызахотел узнать ее историю".