стуком я перестаралась, дверь неожиданно поддалась и открылась. Стоило бы прикрыть ее и уйти, но любопытство победило и, оглянувшись, я зашла в комнату.

Фред частенько приходил к нам с Роем поболтать, но никогда не приглашал зайти к нему. Не запрещал, но каждый раз находил причину для отказа, глупую отмазку вроде постиранных и развешанных по комнате носков. Мы с Дином как-то поспорили о скрытом за дверью. Я настаивала на арсенале для борьбы с духами, развешанном на стенах, а Дин — на обычном мальчишеском беспорядке, за который стыдно.

Беспорядка не было. Арсенала, впрочем, тоже. Небольшая комната, самая что ни на есть обычная, стены, выкрашенные однотонной светло-зеленой краской, полки с книгами, узкая тахта, накрытая старым вязаным покрывалом, колченогая табуретка… На стене была нарисована полная карта Лабиринта с приклеенными скотчем пометками — где какие испытания. На тумбочке рядом с настольной книгой о Прорывах под авторством небезызвестного Винсента Гонта скромно притулились фотографии, на одной из которых счастливо улыбалась Лили, держа в руках букет полевых цветов.

— Что ты здесь делаешь? — знакомый голос застал меня врасплох, и я подпрыгнула на месте, оборачиваясь к Генри.

Он стоял в дверях, опираясь на трость. Лицо пересекал очередной шрам, багровый и вздувшийся — последствия встречи с духами. От неожиданности я оступилась, задела тумбочку, и второй снимок, где Фред выпивал в компании незнакомых мне ловцов, полетел на пол. Стекло в рамке покрылось неровными трещинами, и я наклонилась за фотографией, осторожно собирая вылетевшие осколки. Обязательно куплю командиру новую рамку, когда выберусь в город.

— Уф, напугали! Зачем так подкрадываться?

— Мало я вас тренирую, раз не услышала, — недовольно поджал губы Генри, подошел и присел рядом, доставая незамеченные осколки из-под тумбочки. — Только не говори, что ищешь Фреда.

— Вы и сами это сказали, — пожала я плечами. Очевидно, что в комнате командира я искала улики, куда он мог деться.

— Значит, растрепали уже… Я так и знал, что долго тайну не сохранить. И как успехи?

— Ничего не нашла.

Я поставила фотографию на место. Фред на ней казался гораздо более счастливым, чем я привыкла его видеть.

— С кем он здесь?

— Его первая десятка. — Генри коснулся фотографии, припоминая. — Командир Груни — вот этот вечно хмурый парень, неразлучные балагуры-медиумы и задира Санни, от которой половина школы сходила с ума. Отличные были ребята.

Улыбка капитана была искренняя и печальная.

Сердце болезненно кольнуло. Я слышала, что почти вся первая десятка Фреда погибла, и видеть их на фотографии, смеющимися и полными жизни, было странно. Как заглянуть в чужое прошлое. А ведь малышка Санни была одного со мной возраста! Да и медиумы недалеко ушли…

Генри сжал мое плечо.

— Для ловцов нормально терять близких. Это неизбежно, наша работа иного и не предполагает. Понимаешь, к чему я веду? — неожиданно серьезно спросил он.

Я покачала головой, и Генри вздохнул.

— Не рискуйте. Не лезьте в это дело. Пропажей Фреда занимаются взрослые и справятся без вас.

— Как в прошлый раз спасали Дина? — вскинулась я и поняла, что зря это сказала.

Лицо Генри превратилось в ледяную маску.

— Ты не поняла. Как твой опекун я запрещаю лезть в это дело. — Генри наклонился ко мне, обдав запахом лекарств и крови, а я сжала кулаки, упрямо не отводя взгляда. Уловив мое настроение, Генри провел рукой по лицу, словно смахивая паутину. — Да что я с тобой спорю, — пробормотал он, а затем неожиданно схватил меня за шиворот и выволок в коридор.

Я пробовала вырваться, но капитан был сильнее.

— Ключ! — потребовал он.

Я демонстративно скрестила руки на груди, и он залез в карман моей куртки и вытащил ключ от нашей комнаты сам. Дотащил меня туда и втолкнул внутрь.

— Посиди и подумай о моих словах, — порекомендовал он напоследок, громко хлопая дверью и запирая меня снаружи. — Я оставлю ключ на вахте, — добавил он и ушел.

А я так и осталась стоять у закрытой двери, не в силах унять охватившую меня дрожь. Я ошиблась: мы не могли притворяться и втихую поступать по-своему. В школе ловцов были свои правила, и мы были пешками в чужой игре, разменной монетой, о чем мне Генри Уоррен и напомнил самым доступным способом.

* * *

Прежде чем братья вернулись с занятий, я успела попсиховать, успокоиться и начать собирать вещи: в первую очередь, оружие ловцов — соль, пистолет, цепи… Плотный рюкзак из брезента оттянул плечи. Тяжеловат, но справлюсь. Не знаю, чего хотел добиться Генри своим уроком, но я не послушная собачонка, которой можно указать место.

— А я сразу говорил, что бесплатный сыр в мышеловке. Это опекунство выйдет нам боком, — выслушав мой сбивчивый рассказ, сказал Дин, закинув сумку с учебниками в дальний угол. — И что дальше? Бросим Фреда и продолжим учиться?

— Нет, конечно. Не суетись, дай подумать, — окоротил его Рой, щелкнув зажигалкой и закурив прямо в комнате. Давненько он этого не делал.

Пойти против Генри означало уйти из школы. А значит, вернуться в Глушь и выживать. Конечно, самая ягодная и грибная пора не прошла, а у нас появились деньги — мы получили неплохую компенсацию за нападение в парке, да и стипендия поднакопилась, на зиму хватит. Но что делать дальше? От браслетов контрактников никто не избавит, и получится ли найти работу в Глуши — неизвестно.

— Хватит курить! — не сдержался Дин. Из нас троих он всегда был самым нетерпеливым. — Ты ведь не оставишь всё как есть?

— Я же сказал, нет, — твердо повторил Рой и потушил сигарету. — Генри сам утверждал, десятка — это семья. Если Фред к утру не вернется, пойдем искать. Но не ночью. От того, что нас сожрут духи, легче никому не станет.

Он красноречиво посмотрел на улицу. За окном сгущались сумерки, и идти в город сейчас было чистым самоубийством.

— Значит, уходим на рассвете, — подвел итог Дин.

— Да. Напиши записку остальным. Думаю, не мы одни волнуемся за Фреда. Да и нас хватятся, — напомнил Рой и повернулся ко мне. — Мэгги, наши вещи тоже подготовь. Но много не бери, неизвестно, как обернется дело.

С этим не поспорить, с баулами за плечами по чужим домам не побегаешь.

Арчи шестым чувством узнал, что его покидают, и устроил целый концерт: ночь напролет то заунывно мяукал, то ластился и забирался на руки, то обиженно сидел у самых дверей, словно собирался уйти с нами. Мне и самой