— Я бы не назвала это смешным, — поеживаясь и не подозревая,о чем я сейчас подумала, призналась Тамарка. — Всегда есть опасность, что,целясь в шляпку, попадешь в голову.

— Тома, бьюсь об заклад, что никто не целился в наши шляпки.Ах, как же я раньше не догадалась!

Шляпки были прострелены давно, а стрелы и картины придуманылишь для того, чтобы мы и на шляпки внимание обратили.

— Что за глупость? — изумилась Тамарка. — Мама, ты хужеребенка.

— Нет, не хуже, — обиделась я. — Посуди сама. Какполучилось, что обе мои шляпы прострелили? Как преступник мог узнать, где мояшляпа? Никак. Он и не узнавал этого. Просто перед тем как затеять этуфантасмагорию с покушениями, он прошелся по нашим шляпкам и в каждой проделалдыру. Он даже в них не стрелял, а просто дырявил.

Тамарка побледнела и схватилась за сердце.

— Ты хочешь сказать, что и мои шляпки все в дырах? —дрожащим голосом спросила она.

Я поспешила ее успокоить:

— Ну, не все, а лишь самые любимые, те, которые мы частонадеваем. С любимыми шляпками выше вероятность, что мы заметим дыру.

— Мама, я должна это проверить! — закричала Тамарка.

— Проверишь потом. Я не договорила. Будь ты наблюдательней,спросила бы у меня про Розу.

— А что я должна спросить?

— Ну как же, ты с Розой сидела в нашем любимом кафе за нашимлюбимым столиком, и на вас посыпалась штукатурка…

Тамарка оживилась:

— Да-да, Мама, я же свидетелем была, в нас стреляли.

— Никто в вас не стрелял, — страшно гордясь собой, сообщилая. — Этот лжепупс знал, что все мы любим посидеть в том кафе и именно за темстоликом, вот он заранее и подготовил трюк с пулей. Пользуясь нашейнеопытностью, он под покровом темноты расковырял штукатурку и вставил тудапулю. Шляпки к тому времени уже были продырявлены.

Тамарка опять схватилась за сердце:

— Мама, сколько можно? — взмолилась она, не в силах пережитьэтого горя.

— Шляпки уже были продырявлены, — зловредно повторила я, —оставалось выбрать жертву. По какой-то причине ею стала Роза, может, потому,что ты была без шляпки. Пуля — в стене, вы — за столиком, оставалось залезть накрышу и высыпать на ваши головы штукатурку. Вы, естественно, сразу жеотвлеклись от своих сплетен, стали искать источник и увидели пулю.

Причем на вашем месте могла оказаться любая из нас:

Тося и Лариса, или Юля и Тося, или Маруся и я. Может, то,что началось все с Розы, совпадение, а может, и нет, раз взялись и за Пупса.

На этот раз Тамарка задумалась основательно.

Я всегда считала ее не дурой, поэтому с нетерпением ждала,что она скажет.

— Ладно, я пошла, — сказала Тамарка.

— Как это пошла? — возмутилась я. — А мнение?

Ты разве не выскажешь своего мнения?

— У меня его нет. Я опаздываю.

И она действительно собралась уходить. Я схватила ее за рукуи закричала:

— Тома, ты ведешь себя так, будто все это пройдет мимо тебя,а ведь по плану завтра должны стрелять в тебя. Из арбалета. Это я, считай,отделалась, раз упала-таки моя картина.

— Не отделалась, — пытаясь вырваться от меня, заметилаТамарка. — Теперь тебя еще должны шарахнуть по голове.

— Возможно, — согласилась я, всеми силами вцепившись вТамарку, — но это лишь придает еще больший смысл моим попыткам найти истину, авот ты ведешь себя неразумно. Остановись!

Тамарка остановилась и закричала:

— Мама, отстань от меня! Ну что ты вцепилась? Думаешь, ясразу тебе этого двойника найду? Надо подумать, возможно, ты и права.

— Да как же не права, — обрадовалась я, — если все сходится.Подумай сама, наш Пупс совсем не егозливый, а этот же на месте совсем не стоит.Так и снует: туда-сюда, туда-сюда. Только плащ да шляпу и видишь. И появляетсявсегда при таких странных обстоятельствах, делает такие маневры. Посуди сама,меня догнал, а в руках сумка. Куда я смотреть буду?

— Конечно, на сумку, а не на него, — язвительно усмехнуласьТамарка.

Можно подумать, сама поступила бы иначе. Пупс и спортивнаясумка. Что может быть необычней?

— Правильно, — воскликнула я. — Сколько в памяти никопалась, кроме сумки, там нет ничего. И что он делает дальше: догнал, сумкусунул, сказал, что за сигаретами убежал. А-аааа! — Я едва не задохнулась отвнезапно посетившей меня мысли.

— Ну что там еще у тебя? — нервно поглядывая на часы,спросила Тамарка.

— Тома, он нарочно дал мне сумку подержать. Клянусь, этотак!

— Зачем?

— Кому-то было просто необходимо, чтобы я узнала, что всумке лежит арбалет. Потом сумку подкинули Розе. Нет, теперь мне очевидно, этоцелый проект, там работали психологи. А шляпки? Разве это не остроумно? Иникакого риска промахнуться. Этот псевдопупс все время появляется то тут, тотам, причем, чтобы его не разоблачили, мастерски уводит внимание от себя.

Понимаешь? Ошарашивает чем-нибудь. Теперь понятно, почему онпопросил у Женьки «чирик».

— Почему?

— Потому что хотел Женьку изумить. Вот если бы он попросилбольше, Женька уставился бы на него и смотрел бы несколько секунд, соображая,есть у него требуемая сумма и давать ли ее, а «чирик» не та сумма, из-закоторой Женька будет голову ломать. Он «чирик» сразу выложил и голову ломал ужепотом, когда псевдопупс убежал. Он же все время бегает, а не ходит, псевдопупсэтот. И ведет себя вызывающе.

Тамарка заерзала:

— Ну, ладно, Мама, отпусти меня.

— Скажи, что я права, — приказала я.

— Хорошо, ты права, — согласилась Тамарка. — Только отпусти.Я опоздаю. У меня три важные встречи, а еще к Тосе надо заскочить.

Я поняла, что каши не сваришь с ней. Даже если я убедительнодокажу, что Пупс не Пупс, а сам граф Дракула, Тамарка все равно умчится, чтобына встречи свои не опоздать.

— Ладно, иди, — вздохнула я, выпуская ее руку. — Но дай мнеклятву, что, если к тебе заявится Пупс (каким бы он ни был, ложным илинастоящим), ты тут же позвонишь мне и не отпустишь его до тех пор, пока я тебене позволю.

— Как это — не отпущу? — опешила Тамарка. — Я что, его заруку буду держать? Как сейчас ты меня?

— А на кой фиг ты платишь охране? — возмутилась я. — Пускайхватают и держат за что угодно под любым предлогом. И помни, Тома: помогаядрузьям, ты помогаешь себе.