Но горбун не спешил. Он уселся в мягкое креслои поджал ноги. В своем пестром одеянии он очень напоминал нахохлившегося яркогопопугая. Попугая, который быстро смелел и даже словно начинал презирать Арея зато, что тот оставил ему жизнь.

– Твоя секретарша здесь?.. Нас никто неуслышит? – уточнил Лигул.

– Улита на дискотеке с каким-то джинном.Они так зажигают, что в прошлый раз спалили… м-м-м… что же это было? То линочной клуб, то ли казино.

– Арей, я же просил: не привлекатьлишнего внимания! – укоризненно сказал Лигул.

– При чем тут моя Улита? Это ее хахаль,из твоей, кстати, Канцелярии. Джинна обозвали чучмеком, он и обиделся.

– Да, они слишком горячие, эти южныепарни. Но что я могу на этом безрыбье? Ничего не могу… Ах, Арей, кадры в нашемделе решают все, – вздохнул Лигул.

– А все что не решают кадры – решаешь ты.Но «ближе к телу!», как любит говорить моя секретарша! – зевнув, заметилбарон.

Лигул стал серьезным.

– Мы думали, что Мефодий долженперешагнуть порог черно-белого лабиринта в день своего тринадцатилетия. Тогдазвезды займут нужное положение – не так ли?

– Так, – сказал Арей.

– Но при этом мы не учли, что Срединныеземли сами по себе находятся в движении.

– Срединные земли неподвижны. Не смешименя, Лигул, – сказал Арей.

– Так считалось раньше. Возможно, раньшетак и было. Но теперь Срединным землям вздумалось прийти в движение, тем болеечто законы света и мрака там все равно не действуют… Звездочей, которого япредусмотрительно оставил там наблюдать за созвездиями, доставил мне этоизвестие два часа назад. Я все проверил. Ошибки нет.

– И когда же Мефодий должен будет пройтилабиринт? – перебил его Арей.

– Завтра, – быстро сказалЛигул. – Все меняется крайне стремительно. Срединные земли простовзбесились. Они искривляют пространство как хотят и за считаные секундыпроходят путь, на который раньше у них уходили столетия. Мефодий Буслаев долженбыть там завтра вечером… Положение звезд останется таким же на сутки.Послезавтра к вечеру все уже закончится.

– Это невозможно. Мальчишка еще не готов.Я ничему не успел его научить! – отказался Арей.

Горбун передернул плечами:

– Выхода нет. Или завтра вечером, иличерез сто тысяч лет. Так сказал мой звездочей. Однако опасаюсь, что через стотысяч лет Мефодий Буслаев уже станет прахом, – строго сказал он.

Арей надолго задумался.

– Значит, завтра? – повторил онмрачно.

– Да. Но одному ему не пройти. Нампридется кого-то послать с ним. Даже если у мальчишки проклюнется его интуиция,может возникнуть нечто такое, к чему он не готов, – сказал Лигул.

– Я сам пойду с ним, – решительнозаявил Арей.

Горбун ухмыльнулся:

– Нет. Не пойдешь.

– Почему это? Уж не ты ли мнезапретишь? – грозно спросил Арей.

Лицо Лигула мгновенно стало заискивающим.

– Я? Да кто я такой? Всего лишь жалкийглава Канцелярии, который целыми днями просиживает с комиссионерскимибумажонками… Ну, может, порой порадует себя парочкой свежих эйдосов. Нет, тебяне пропустит сам лабиринт. Ни тебя, ни твою чудесную секретаршу, ни джиннов, нименя – никого… Чертов лабиринт любит молодость и дерзость. Все остальные,включая мудрецов и воинов, для него лишь жалкий пепел. Вспомни магов вуду…Разве он не показал это?

– К чему ты клонишь?

– Храм Вечного Ристалища соткан из светаи мрака примерно в равных пропорциях. Вот я и подумал, что для того, чтобыпройти лабиринт, нужны тоже двое. Мрак с его изворотливостью, напором,честолюбием и энергией – это, разумеется, Мефодий. И свет – с его оптимизмом,идеализмом, хорошим настроением, способностью к любви и самопожертвованию…

– Ты говоришь о Дафне? – спросилАрей.

– Да. О девчонке, беглом страже света…Она пришла к нам более чем кстати.

– Откуда ты знаешь про девчонку? Тухломонпроболтался? Или снова этот? – Арей неприязненно кивнул на скулившего зарамой висельника.

Лигул потер сухие ладошки.

– Ты будешь смеяться, но ни Тухломон, нивисельник тут ни при чем. Ты меня недооцениваешь, Арей! Ты меня всегданедооценивал… Я считаю не просто на ход вперед, я вижу всю партию… –прошуршал он.

– Ты о чем это?

– Все о том же… – хихикнул горбун. –Не забудь напомнить Даф, чтобы она взяла с собой украденный рог! Сдается мне,он ей пригодится!.. До встречи, Арей! Когда мои болваны очнутся, передай им,что они уволены! И не забудь разбить их дархи! Сам бы я поступил точно так же.Прощай!

Горбун внезапно вскинул вверх длинные тонкиеруки и резко, как взлетающая птица, взмахнул свободными рукавами цветастогохалата. Арей невольно зажмурился, ослепленный колким голубоватым сиянием. Когдаже предметы вновь обрели четкость, он обнаружил, что кресло опустело. Горбунисчез.

– Как бы там ни было, а свое исчезновениеон подготовил красиво! Трусы всегда продумывают детали! – заметил Арей.

Мечник подошел к черному зеркалу и, скрестивна груди руки, долго разглядывал свое отражение.

– Хотел бы я знать, почему Лигул такуверен, что девчонке можно доверять? Что оказавшись в дальней комнате Храма,она первой не получит то, что должно достаться мраку, и не передаст это свету?Скорее гиена станет вегетарианкой, чем Лигул сделает что-то без расчета… –пробормотал он, вглядываясь в свое разрубленное лицо, теперь кажущееся емувтройне безобразным.

Арей повернулся и пошел, а отражение так иосталось в стекле, глядя ему в спину. Потом повернулось и тоже пошло –неизвестно куда, неизвестно зачем.

* * *

В тот вечер Мефодий уже не видел Даф.Глумович, напуганный и мрачный более обыкновенного, увел ее в другое крыло, гдежили девчонки. Потом Глумович еще раз мелькнул в дальнем конце коридора, ноДафна так и не появилась. Должно быть, она обустраивалась на новом месте, знакомиласьсо своей соседкой по комнате и вообще осваивалась в лопухоидном мире. Мефодийиспытал разочарование.