– Разжалобить хочешь? Поздно! Других я тебееще простила бы, но его – никогда! – Ее глаза сверкнули такой ненавистью, чтоПолина Андреевна поняла: эта слушать все равно не стала бы, она уже всё длясебя решила.

Кого Лидия Евгеньевна отказывалась ейпростить, Лисицына так и не узнала, потому что обвинительница гордоподбоченилась, простерла вниз руку жестом римской императрицы, обрекающейгладиатора на смерть, и объявила:

– Приговор тебе уже вынесен и сейчас будетисполнен. Иона, ты сдержишь клятву?

– Да, царица, – хрипло ответил капитан. – Длятебя всё, что захочешь!

– Так приступай же.

Иона пошарил в темном углу и извлек откуда-тожелезный лом. Поплевал на руки, взялся покрепче.

Неужто проломит голову? Полина Андреевназажмурилась.

Раздался хруст, треск выламываемых досок.

Она открыла глаза и увидела, что богатырь сразмаху проломил борт – и, кажется, ниже ватерлинии, потому что в дыру хлынулавода. А капитан размахнулся и ударил снова. Потом еще и еще.

И вот уже из четырех проломов на пол, булькая,потекли черные, масляно посверкивающие струи.

– Довольно, – остановила разрушителя ЛидияЕвгеньевна. – Хочу, чтобы это длилось подольше. А она пусть воет от ужаса,проклинает день и час, когда посмела вторгнуться в мои владения!

Объявив страшный приговор, госпожа Борейкоподнялась по лесенке на палубу. Иона грохотал следом.

Пола было уже не видно – он весь покрылсяводой. Полина Андреевна подняла на сиденье ноги, потом с трудом выпрямилась,вжимаясь спиной в борт.

Какая мерзость! Вода выгнала из щелей мышей, ите с перепуганным писком полезли вверх по панталонам приговоренной.

Сверху донесся злорадный смех:

– Вот уж воистину княжна Тараканова! Закрывай!Лестница уехала в люк, захлопнулась крышка, в трюме стало темно.

Сквозь доски потолка слышался разговор убийц.Женщина сказала:

– Дождись на берегу, пока не затонет. Потомприходи. Может быть, получишь награду. Ответом был восторженный рев.

– Я сказала: может быть, – окоротила ликующегоИону Лидия Евгеньевна.

Удаляющиеся шаги. Тишина.

В мире, который для госпожи Лисицыной сейчассжался до размеров деревянной клетки, не было ничего кроме мрака и плеска воды.Обидней всего гибнущей Полине Андреевне сейчас показалось то, что ее письмовладыке – пускай ошибочное в своей дедуктивной части, но все равно многоерастолковывающее и проясняющее – утонет вместе с нею. Так никто и не узнает,что Василиск – не фантом и не химера, а злая игра преступного разума.

И все же нельзя было сдаваться – до самойпоследней минуты. Лишь когда все человеческие возможности исчерпаны,дозволяется смириться с неизбежным и довериться промыслу Божию.

Только вот возможности связанной и запертой вловушке Полины Андреевны были куда как немногочисленны.

Вынуть кляп было нельзя, развязать руки тоже.

Так нужно попытаться распутать ноги, сказалаона себе. Опустилась на корточки – и точно, пальцы нащупали на щиколоткахверевку.

Увы: узлы были непростые, а какие-то особенномудреные – должно быть, морские – и так сильно стянуты, что ногтями никак неподцепить.

Судя по плеску, вода поднялась уже почтивровень с сиденьем. Где-то совсем близко пищала мышь, но Полине Андреевнесейчас было не до женских страхов. Вцепиться бы в узел зубами! Она скрючилась втри погибели, взялась покрепче за тряпку, что стягивала лицо, потянула книзу –чуть не вывихнула нижнюю челюсть, да еще от рывка в грудь кольнуло чем-тоострым.

Что это?

Спицы, вязальные спицы. Ведь под рубашкоймешочек с рукодельем.

Лисицына быстро сунула руки снизу под рубашку,нащупала торбочку, а выдернуть спицу было делом одной секунды.

Теперь подцепить узел острым металлическимконцом, потянуть, ослабить.

Холодная вода лизала подметки, понемногупросачиваясь внутрь башмаков.

Есть! Ноги свободны!

Руки, правда, развязать не удастся, но затотеперь можно было вытянуть их вверх.

Сначала развязала тугой платок и выдернула изорта опостылевший кляп. Потом приподнялась на цыпочки, уперлась сцепленнымикулаками в крышку.

Ах! Люк был закрыт на засов. Даже теперь изтрюма не выбраться!

Но в отчаянии Полина Андреевна пребываланедолго. Она плюхнулась на колени (в стороны полетели брызги), согнулась истала шарить по полу.

Вот он, лом. Лежит там, где его бросил Иона.

Снова выпрямиться во весь рост, размахнуться –и в крышку, со всей мочи.

Железо проломило трухлявый люк насквозь. Ещенесколько ударов, и засов выскочил из пазов. Лисицына откинула дверцу, увиделанад собой предрассветное небо. Воздух был скучным, промозглым, но от него пахложизнью.

Вцепившись пальцами в край отверстия, ПолинаАндреевна подтянулась, оперлась о край одним локтем, потом другим – небольно-то это было и трудно для гимнастической учительницы.

Когда уже сидела на палубе, заглянула в дыру.Там колыхалась черная, мертвая вода, прибывавшая всё быстрей и быстрей – должнобыть, пробоины расширились от напора.

Что это за пятнышко на поверхности?

Присмотрелась – мышь. Единственная уцелевшая,прочие потонули. Да и эта барахталась из последних сил.

Гадливо скривившись, чудодейственно спасеннаяПолина Андреевна свесилась вниз, подцепила ладонью серую пловчиху (оказалась тасамая, корнохвостая) и поскорей отшвырнула подальше от себя, на палубу.

Мышь встряхнулась, будто собачка, даже неоглянулась на свою избавительницу, припустила по трапу на берег.

И правильно сделала – палуба осела уже чуть лине вровень с озером.

Госпожа Лисицына осмотрелась вокруг. Увиделаполузатонувшие баркасы, торчащие из воды мачты, догнивающие на мелководьедеревянные остовы.

Кладбище рыбацких лодок и шняк – вот что этобыло такое, вот куда притащил на погибель свою добычу обезумевший от страстикапитан Иона.

Тут же появился и он сам, легок на помине.