Герцог ласково погладил мою ладонь. – Теперь в моей жизни есть только ты. И больше никто не нужен. Я думаю, ты об этом знаешь.

– Друзей можешь оставить, – хихикнула я, пытаясь разрядить атмосферу. А то действительно, нашла, когда и из-за чего расстроиться.

Все действительно в прошлом. И мои страхи. И моя неуверенность. И его эта… неразборчивость!

Ведь Тарис доказал свою любовь и серьезность намерений самым надежным методом – помолвкой. Ему действительно уже пришлось выдержать не одну битву за то, чтобы быть со мной. И впереди этих битв еще больше, потому что наверняка свет не примет такой мезальянс. Хотя я почему-то уверена, что нас поддержат все профессора – а среди них большинство аристократы. Кроме того, я почти решилась вступить в род Левир. Возможно все обойдется без сильного резонанса.

Время шло, блюда и бутылка пустели, а я постепенно расслаблялась за непринужденной беседой. Нам всегда было о чем поговорить, и на самом деле это ведь важно.

– Итак, что у нас на десерт?

– Клубника и взбитые сливки, – с предвкушением проговорила я, глядя на креманки с ягодами и воздушным лакомством. – Никогда не пробовала, представляешь?!

– Все бывает в первый раз, – несколько философски проговорил Тарис и вдруг перехватил мою руку, когда я потянулась к блюду, чтобы цапнуть за хвостик ближайшую ягодку. – Погоди, неужели ты не знаешь об этой помолвочной традиции?

– Какой?..

– Жених кормит невесту десертом.

– Клубникой? – недоверчиво спросила я.

– В идеале, – не моргнув глазом, заверил меня коварный герцог Таргский.

– М-м-м… ну хорошо.

– Я рад, что ты не пренебрегаешь традициями, – проговорил Тарис низким, бархатным голосом, от которого по коже побежали мурашки. Он взял одну ягодку, придирчиво осмотрел ее с разных сторон и, аккуратно макнув в сливки, поднес к моим губам.

Кто я такая, чтобы спорить с традициями, да?

Потому подалась вперед и, глядя в синие-синие глаза напротив, откусила половину.

– Молодец… – упавшим на несколько тонов голосом сказал Тарис. Съел остаток и потянулся ко второй клубничине.

А я действительно молодец. Послушная и замечательная…

Съела и вторую. И третью. И даже от четвертой не отказалась. Странно, но вино не оказало на меня почти никакого эффекта. А вот от тьмы в глазах любимого я пьянела все сильнее. Несмотря на то, что он еще не прикоснулся ко мне, кровь шумела в ушах и внизу живота сладко тянуло…

От предвкушения мир вокруг плыл словно в полуденном мареве.

Взгляд Тариса был темным, глубоким… волнующим. От него невольно начинало покалывать губы. Так и хотелось провести по ним языком, стирая вкус клубники. И по своим губам, и по его… И я знала, что случится, если я поддамся этому порыву. Знала и удерживалась, балансируя на самой грани.

– Что-то мы увлеклись десертом, – хрипло проговорил герцог Таргский. – Давай потанцуем?

– Давай, – откликнулась я и все же не удержалась, облизнула нижнюю губу. Свою.

Мой жених шумно выдохнул и поднялся, с грохотом отодвинув стул. Пристально посмотрел на меня, сделал шаг вперед… но развернулся и направился к камину, на полке которого стояла магическая музыкальная шкатулка.

По комнате полилась медленная музыка, а Тарис склонился в галантном поклоне:

– Моя леди?.. Не окажете ли честь?

– С превеликим удовольствием, мой лорд.

Я вложила руку в его ладонь и уже через секунду оказалась в крепких объятиях. Они сжались вокруг меня как стальные, намекая, что это та самая клетка, из которой я не смогу сбежать. Да и не захочу.

А низкий, бархатный голос прошептал мне в ухо возмутительное:

– Ты еще очень мало знаешь о превеликом удовольствии, Хелли.

Я запрокинула голову и ответила:

– Да, танцевать я пока умею не слишком хорошо. Поэтому наслаждаться в полной мере не могу. Все время буду думать, правильно ли ступила и так ли держу руки. И считать щаги…

Несколько секунд он молчал, а после тихо рассмеялся, коснулся поцелуем моего виска и сказал:

– Как же я обожаю тебя, ты бы знала!

– Я знаю, – “скромно” призналась в ответ, прижимаясь ближе. – Но не откажусь еще раз послушать.

– О, неужели моя малышка научилась принимать комплименты? – вскинул бровь Тарис. – Это всенепременно надо вознаградить.

И меня поцеловали. Долго, сладко, нежно… сводя с ума.

Наконец он оторвался от моих губ и сказал:

– Все же ты действительно уникальная. Никто не лишал меня разума так, как ты… Если бы в тот день на лестнице, когда впервые тебя увидел, я знал, чем все закончится… даже не знаю, как бы поступил. Наверное, ТОТ я бежал бы со всех ног, не готовый к переменам.

– Ты и потом очень долго пытался сбежать, – с наигранной обидой проговорила я.

– Потому что ты разрушила все то, что составляло мой мир до твоего появления в нем, – с какой-то пугающей серьезностью сказал он в ответ. – Мой привычный, такой понятный мир, закостеневший в куче догм. Я очень четко, без раздумий знал, что мои представления о жизни правильны. А ты этот мир разрушила и на его обломках возвела новый. Кто мог подумать, что смешная девочка с косичками, от которой я почему-то не могу отвести глаз, способна на такое? И не только на это, но еще и на многое, многое другое. Ты действительно прекрасна, моя невеста. Твой характер, твое упорство, твое видение будущего и верность себе. Твой интерес к знаниям, который не угасает в любых ситуациях. Я обожаю тебя в мелочах и в целом. Люблю смотреть, как ты учишь лантуанский, вечно закусывая карандаш. Наблюдать, как ты гладишь Шерика, как тренируешься для белташа…

– Тарис…

– Подожди. Мне нужно закончить мысль. Я хочу сказать, Хелли, что я восхищаюсь тобой. Я горжусь, что Риот выбрал тебя в ученицы – ведь моей бабушке он говорил правду. И я никогда не стану мешать тебе идти вперед, развиваться, достигать свои цели. Я помню твои мечты о скромном семейном счастье и профессиональной реализации. И сделаю все, чтобы эти мечты стали реальностью. Со мной.

– Тарис, я…

– Подожди. А еще я схожу с ума от тебя как от женщины… В этом есть нечто изощренно-выматывающее. Раз за разом целовать тебя, смотреть в твои глаза, касаться… флиртовать… на грани. И не позволять себе ничего большего.

– Так почему бы не позволить? – шалея от своей смелости, тихо спросила я, сжимая пальцы на мягкой ткани его рубашки.

– Думаешь, уже можно? – хрипло спросил он.

– Думаю, что да.

И в глубине глаз Тариса, в их грозовой синеве полыхнул такой огонь, что по моему телу пробежала дрожь. Я не знала, что бывает такое пламя страсти… И в этом пламени отчетливо читался дикий голод.

А потом герцог, ни слова ни говоря, подхватил меня на руки и понес к открытой двери в спальню. За нашими спинами медленно гасли лампы в гостиной.

* * *

Я не успела испугаться или даже задуматься.

Стоило нам оказаться в полумраке комнаты, как Тарис впился в