Арон шагал по тропе, которая сама ложилась под ноги, рядом весело бежал прозрачный поток, то ли охраняя, то ли следя, то ли просто составляя компанию, чтобы глупый смертный не потерялся по дороге. Все вокруг дышало Силой, и северянин не удивился бы, узнав, что ручей у его ног на самом деле нечто иное, одушевленное и осознающее себя.

А потом, как и в прошлые разы, мир развернулся вокруг оси, день сменился ночью, и перед человеком оказалась Богиня. Или тот Ее облик, который человек мог воспринять.

Арон знал, что иные спрашивающие видели иное, но ему Она всегда являлась в виде огромной волны с пенистыми краями, нависшей над головой, готовой поглотить. Точно такой, какую он видел много лет назад у берега своей холодной родины. Черная убийственная волна на фоне черного звездного неба…

— Скажи, — прошептал он пересохшими губами. — Скажи то, что мне нужно знать…

Старая ритуальная фраза. Арон надеялся услышать о своем проклятии, но с Богиней не торгуются, не выпрашивают ответы, не спорят. Если однажды Она позволила тебе считаться Ее приемным сыном, если сочла более важным, чем миллионы других человеческих муравьев… Таков был Ее единственный дар — один ответ каждые три года. Ее речь не звучала таинственным иносказанием, умодробительной загадкой, как у оракулов других богов, казалась понятна и проста. Три года назад Она назвала единственный способ отомстить некроманту, сегодня… Как и в прошлый раз, голос возник у него в голове, гулкий и глубокий, как могла бы говорить сама вода:

— Альмар сейчас в Радоге. Найди сына первым. Если это сделает Мэа-таэль, ты никогда не увидишь своего ребенка.

А потом волна обрушилась вниз, погребла его под собой, и…

… и исчезла бесследно, оставив в саду Дочерей.

Несколько минут Арон лежал на траве, глядя в закатное небо, затем сел, сдерживая порыв ощупать себя и убедиться, что цел. Богиня поступала так с ним каждый раз, с самого первого, когда он, еще подростком, осмелился спросить ее напрямую. Пора уже привыкнуть…

— Какой Она была? — прозвучал девичий голос. Северянин повернулся — рядом сидела одна из младших Дочерей. Большие глаза горели любопытством. Не Дочь, — поправил Арон себя мысленно, — приемыш. Такая же, каким когда-то был он. Спрашивают только приемыши, Дочери просто знают.

— Волна, — отозвался северянин. — Огромная волна.

Должно быть, девчонке скоро предстояло вернуться в большой мир, и она, как и он когда-то, доставала вопросами всех, вопрошавших Богиню, набираясь смелости перед собственной попыткой.

— Она сказала то, что ты хотел? — а вот этот вопрос уже лишний.

— Она сказала то, что мне было нужно, — ответил Арон, поднимаясь с травы. Девушка осталась сидеть, но весь путь к воротам он чувствовал на себе ее внимательный взгляд.

Да, Богиня, как всегда, знала лучше. Загадка проклятия потеряла важность, все мысли крутились вокруг трех фраз Богини. Альмар здесь, в Радоге, но Мэа-таэль не должен найти его первым. Почему? Что произойдет тогда? Нелепая случайность, которая приведет к гибели мальчика? Но Богиня не сказала — «не увидишь живым», просто — «никогда не увидишь».

Неужели предательство? Полуэльф продал его? Кому? По какой причине? Какая ему выгода в ребенке? Похищение и выкуп? Сомнительно — будучи управляющим, Мэа-таэль и без того имел полный доступ к финансам мага. Договор с кем-то из других темных за спиной Тонгила? С кем и почему? Кому выгодно?

Арон судорожно перебирал воспоминания, пытаясь вытащить все, что когда-то слышал о магии через родственную кровь. Не стихии, не тени, не отражения, и точно не светлые… Самое страшное, чем грозила ему пара ритуалов, общих для всех ветвей магии, — это созданием амулетов, способных отслеживать его перемещение и состояние здоровья. Но не влиять.

Или… некромантия?

Арон нахмурился и замедлил шаг. Тонгил-прежний ничего не записывал по теории мертвого искусства; все, что знал Арон об этой ветви Темных, осталось недоказанными слухами. Точно ему было известно только одно: как правильно убить некроманта. Мог ли быть замешан Волькан, давний недруг Тонгила-прежнего? Эвита? Кто-то другой, оставшийся в тени?

И если Мэль действительно предал его… Думать об этом было больно… Единственный, на кого Арон, казалось, мог положиться в этом перевернутом мире, кого начал считать другом.

Глупость с его стороны — надеяться, что у Темных могут быть друзья! Только слуги и союзники, и только до тех пор, пока им выгодно! Считать иначе — самообман.

Мысли были правильные, мудрые, но легче от них не становилось.

Проработка деталей плана заняла много времени, и Мэа-таэль освободился только после заката. Тонгил, куда-то пропадавший на полдня, обнаружился на верхней площадке. Маг сидел на каменном полу, прислонившись к парапету и прикрыв глаза, а вокруг танцевали тени. Выглядел он непривычно уставшим. На Мэа-таэля, выступившего с лестницы, Арон словно не обратил внимания, но движение теней замедлилось, а потом они и вовсе растворились в камне.

Мэль зачаровано наблюдал, как последние клочки живого тумана впитываются в брусчатку пола: сколько раз он уже видел работу Тонгила с тенями и отражениями, но наблюдать ему никогда не надоедало.

— Проверил? — глухо спросил маг.

— Да, все в порядке, — подтвердил полукровка. — А вот ты выглядишь вымотанным.

— Неужто? — без интереса уточнил тот.

— Магичил без меры? — хмыкнул Мэль, присаживаясь рядом. Тонгил неопределенно пожал плечами.

— Вытяни вперед левую руку, — сказал он неожиданно.

— Зачем это? — полуэльф на всякий случай спрятал названную конечность за спину. Маг издал короткий смешок:

— Не бойся, у меня исключительно благие намерения. — Он шевельнул пальцами, и тонкая петля серой тени поднялась из камня и закачалась в воздухе. — Это твоя страховка.

— И для чего она? — Мэль с некоторой опаской следил за туманной змеей.

— Дублирует мою, — Тонгил поднял руку, показывая тонкий серый браслет на запястье. — Чтобы знать, где ты и что с тобой. Кроме того, тень послужит тебе дополнительным оружием.

— Она мне подчинится?

— Да.

Все еще сомневаясь, полуэльф протянул руку и позволил тени обвиться вокруг запястья. Прикосновения ее напомнили шершавое тепло змеиного тела.

— С чего это ты надумал?

Маг криво усмехнулся:

— Я как-то вдруг осознал: самое уязвимое место сейчас — ты. Учитывая все, что знаешь…

— …достаться врагам мне нельзя, — продолжил за него Мэа-таэль, касаясь ставшей материальной тени. На ощупь браслет оказался теплым. — Особенно достаться живым.

— Учитывая все, что ты обо мне знаешь, — с нажимом повторил Арон. — Тебя следует беречь, как зеницу ока. И даже тщательней. Ты сейчас — моя память.