— Твоя свадьба назначена в новолуние месяца Рабия, — объявилотец. — Поскольку Гуссейн-ибн-Гуссейн — житель гор, церемония состоится здесь,в Алькасабе Малике, в нашем доме. Отсюда ты и повезешь жену домой.

— И, разумеется, мы во всем будем держаться традиций, отец?Я не увижу лица невесты до тех пор, пока она не войдет в спальню, чтобы тамотдаться мне? Бедняжка! Ведь девушку выдают замуж за незнакомца, да еще и зачужака, увозят из родного дома! Должно ли непременно так быть? Почему бы мне невстретиться с девушкой хотя бы разок — под присмотром обеих наших матерей? —спросил Карим.

— Поезд Гуссейна-ибн-Гуссейна прибудет в город лишь наканунецеремонии, — отвечал сыну Хабиб. — Ты можешь насмехаться над обычаями, Карим,но мы подчиняемся им всю жизнь. Так уж заведено, таков порядок! И теперь, когдатебе предстоит стать почтенным женатым мужчиной, не худо бы подумать над жизнью,сынок. Как ты будешь воспитывать детей, если сам станешь попирать вековыетрадиции? Беззаботная юность миновала. Карим, пришла пора стать мужем и отцомсемейства. А отнестись к этому нужно с превеликой серьезностью, — закончилХабиб.

А позже, оставшись наедине с матерью. Карим сказал:

— Понимаю, почему я пространствовал все эти годы… Боюсь, япошел не в отца. В моих жилах кипит кровь беспокойных моих предков-северян,мама! — Он с любовью поцеловал ее в щеку.

— Твой дед был почтенным землевладельцем! — возразила мать.

— Но ведь его брат, а твой родной дядя Олаф, ушел ,же вплавание, а? Настоящий викинг! Я же помню, ты рассказывала нам как-то о нем —мне и Джафару, когда мы были малышами, — напомнил ей Карим. — Ты же самаговорила, что ему не сиделось на земле и он выбрал море…

— Но прошло ведь так много лет… — уклончиво заговорилаАлима. — Память моя уже не та, что прежде…

— С твоей памятью все в полном порядке, мама! Возможно, ясовершаю ошибку, решив жениться. Может, я вовсе не создан для брака!

— Может быть, — подхватила Алима, — ты не позабыл своейЗейнаб… А лучший и испытанный способ избавиться от старой любви — это полюбитьвновь, сын. Ты опрометчиво позволил себе отдать сердце той, что принадлежиткалифу, и даже если опозоришь семью, вернув данное слово Хатибе-бат-Гуссейн,Зейнаб все равно не станет твоею… — Она завладела руками сына, а глаза ее,синие, как у Карима, печально глядели на него:

— Карим, проснись! Ты должен покориться судьбе!

— Будь проклята такая судьба! — горячо воскликнул он.

Алима много лет не слышала такого отчаяния в голосе сына.Казалось, он ополчился против самих Небес! Сердце Алимы болезненно сжалось… Они впрямь на удивление схож с дядей Олафом, которого, несмотря на то, что прошлотак много лет, она великолепно помнила! Он когда-то любил, а избранницу отдалидругому. Олаф так и не стал после этого счастливым… Таковы уж некоторые мужчины— любят лишь раз. В тот страшный день, когда были убиты родители, а она сбратишками и сестрами пленена, дядя Олаф был далеко в море… Так и не узналаДлима, обрел ли этот неугомонный викинг счастье… А обретет ли счастье ее сын?..

— Жизнь не всегда дает нам то, чего мы желаем, — спокойнозаговорила она. — Ты дал согласие на этот брак, Карим, и отец дал слово. Хатибаникогда не превратится в Зейнаб, но будет твоей женой. Ты решил это многомесяцев назад. Ни отец, ни я тебя не принуждали. Это твое собственное решение.Тебе давно пора было жениться. Возможно, когда ты почувствуешь ответственностьза жену и детей, ты перестанешь сам вести себя словно балованное дитя, Карим. Атеперь оставь меня! Ты заставил меня разгневаться, и мне необходимо взять себяв руки прежде, чем меня увидит Хабиб, иначе он тотчас же поймет, что ты совсемне тот, кем он тебя считал!

Поднявшись, он покрыл поцелуями руки матери и тотчас жеудалился. Горько улыбался он, уходя… Да, она совершенно справедливо отругалаего! Он не помнил, чтобы прежде она так гневалась. Мать всю жизнь была самымяростным его защитником с самого раннего детства, но и суровейшим критиком. Ончувствовал, что она любит его сильнее, чем остальных своих детей, хотя Алиманикогда бы в этом не созналась. И на этот раз мать совершенно права! Вне всякихсомнений! Он горько сожалел о себе самом, ни секунды не подумав о девушке,назначенной ему в жены… Она ведь готовится к свадьбе, питая надежды, подобновсем своим ровесницам, на семейное счастье, на везение, на милость Аллаха… Онаволнуется, переживает, — она даже, наверняка, трепещет от страха! И его мужскойдолг — успокоить ее, утешить, приветить, полюбить… Полно, да сможет ли онполюбить ее? А может, мать права, и он ведет себя подобно избалованномуребенку?

Карим направился навестить сестренку Инигу, которая носилауже под сердцем своего первенца. Юная женщина вся светилась — такогобезмятежного счастья он никогда прежде не видел на ее милом лице. Что случилосьс его дорогой девочкой, с той Инигой, которую он помнил? Он почти не призналсестру в этой кроткой и женственной красавице.

— Ты опечален. Карим, — в голосе сестры звучали материнскиеинтонации. — Твое сердце оплакивает Зейнаб, правда? — Нежные пальчики коснулисьего щеки. И вдруг Карим чуть было не разрыдался. С превеликим трудомсдержавшись, он кивнул:

— Но у меня есть обязательство перед Хатибою-бат-Гуссейн.Дабы не запятнать честь семьи, я обязан выполнить обещание, но что, если мнетак и не удастся полюбить ее, сестренка?

— Может, ты не полюбишь… — честно отвечала Инига, — но мойбрат, которого я так люблю и кем всегда восхищаюсь, станет добрым мужем. Карим…Ежели тебе не суждено полюбить Хатибу, ты будешь нежен и добр с нею. Онаникогда не будет чувствовать, что ею пренебрегают. Ну не думаешь же ты в самомделе, что Джафар и Айюб любят всех своих жен! Браки для того и заключаются,чтобы появлялись дети, а еще — чтобы укреплять связи между знатными семьями.Какой ты неисправимый романтик, Карим!

— А Ахмед любит тебя? — требовательно спросил он.

— Думаю, что любит, но ведь нам с ним на редкость повезло.Но это вовсе не значит, что в будущем он не полюбит другую женщину и не женитсяснова, — сказала разумная Инига.

— И отец любит мать… — продолжал гнуть свою линию Карим.

— А вот госпожа Музна ему всего лишь нравилась! На их бракенастоял дедушка, Малик-ибн-Айюб, — методично добивала его Инига.

— Иными словами, — усмехнулся он, — брак — всего лишь делослучая. Кому-то везет, кому-то нет…

Инига заулыбалась:

— Вот именно, Карим! Но брак похож еще и на плавание поморю. Никогда ведь не знаешь, что тебя ждет… Если Хатиба окажется хорошенькой идобронравной, то плавание будет приятным, а море — тихим…

— Ну, а если у нее лицо точь-в-точь как у кобылицы изконюшен ее отца, да к тому же верблюжий норов, то корабль разобьется в щепки! —Карим хмыкнул. — Да, утешила ты меня, сестренка, нечего сказать…