Карим кивнул — и несколько минут спустя уже скакал по темнойдороге, ведущей в город. Войдя в дом, он убедился, что тут все спокойно, и унего отлегло от сердца.

— Карим?! — отец менее всего ожидал увидеть сына здесь вэтот час.

— Что случилось? — спросила мать. На ее прекрасное лицолегла тень. — Ведь ты должен сейчас быть с Хатибой! Почему…

Карим в подробностях передал им разговор, состоявшийся вспальне новобрачной. Хабиб-ибн-Малик пришел в неописуемую ярость. — Ты долженнемедленно развестись с нею! — , бушевал он. — Я найду для тебя порядочнуюдевушку!

— Нет, — спокойно сказал Карим. — Во всем, что случилось,виноват отец девушки, но что сделано, то сделано. Я расстанусь с нею, толькоесли она имела глупость забеременеть. Я не могу признать сына другого своимнаследником. Нынче же вечером, отец, пошли своего врача осмотреть невесту — яхочу убедиться, что она не солгала мне. Потом я пошлю нарочного к ее отцу, оннепременно должен узнать обо всем. Если девушку предстоит вернуть отцу, тостарик должен знать причину и возвратить мне выкуп за невесту до последнегодинара! Берберийский разбойник не должен нажиться на нашем позоре!

Хабиб-ибн-Малик тотчас же послал за врачом — тот явился, былвведен в курс дела и немедленно направился на виллу Карима освидетельствоватьневесту. Двумя часами позже он воротился и объявил:

— Невеста не девственна, мой господин Хабиб. Она не солгала.

— Никому об этом ни слова! — сказал Хабиб-ибн-Малик.Возможно, позднее потребуется твое официальное заявление в присутствии кади, нодо тех пор молчи, доктор Сулейман! И благодарю тебя.

Врач поклонился и вышел. А Хабиб-ибн-Малик подозвал раба:

— Тотчас же отправляйся к Гуссейну-ибн-Гуссейну и его жене!Они в комнатах для гостей. Скажи, что мне нужно видеть их как можно скорее!Проводи их сюда.

Гуссейн-ибн-Гуссейн со своей супругой Кабиной не замедлилиявиться и выглядели изрядно перепуганными. Хабиб-ибн-Малик не стал тратитьвремя попусту.

— Ваша дочь утратила девственность до свадьбы! — ледянымтоном объявил он. — Она призналась в этом моему сыну, а доктор Сулейманзасвидетельствовал ее позор. Мне известно также, что дочь ваша прежде былапомолвлена с другим.

— У вас нет доказательств! — вскинулся Гуссейн.

— Да, понимаю — ведь, на ваше счастье, кади, бывший в курсеэтого дела, внезапно скончался, — сухо ответил Хабиб. — И тем не менее девушкаопозорена.

Гуссейн злобно накинулся на свою любимую жену Кабину:

— Она твоя дочь! Почему ты не уследила?

— Да она же влюблена в Али Хассана с десятилетнего возраста!— страстно заговорила Кабина. — Они должны были пожениться еще три года томуназад, но ты огорошил жениха, потребовав от него огромный выкуп! Оба они молодыи горячи. Они не сомневались, что в один прекрасный день поженятся. Не могла жея три года держать ее взаперти! Не вини меня! Она и твоя дочь тоже, и кудабольше похожа на отца, нежели на мать!

—  — Муж разведется с нею! Я должен буду вернуть три тысячидинаров, а деньги уже потрачены! — зашипел на жену Гуссейн, словно в комнатеникого кроме них не было.

— Если Хатиба не зачала, — вмешался Карим, — я возьму ее вжены, Гуссейн-ибн-Гуссейн. Но если семя ее любовника прорастет, я вынужден будувозвратить вам дочь. Я не виню девушку в ее несчастье — во всем виновен ты!Понял ли ты меня, Гуссейн-ибн-Гуссейн? — Черты Карима исказились от злости.

— О господин! — Кабина горой стояла за дочь. — Хатибахорошая девочка! Правда, она горяча и своенравна. А уж когда отец запретил ей идумать об Али Хассане, она стала сама на себя непохожа!

«…Как дочь походит на мать, — думал Карим, глядя на женщину,— только серые глаза Кабины кроткие и ласковые, а вот у Хатибы они холодны инеприветливы…»

— Ты проведешь со своей дочкой два месяца, — сказал Каримтеще. — Надеюсь, хотя бы теперь ты станешь следить за ее поведением, а заодновтолкуешь ей, что входит в обязанности доброй жены. Если к концу этого срока ябуду абсолютно уверен, что она не ждет ребенка о?? другого, то вернусь домой иначну с нею семейную жизнь. А ты уедешь к мужу.

Гуссейн-ибн-Гуссейн открыл было рот, чтобы возразить, нозлобный взор жены остановил его. Челюсти его щелкнули.

— Ты более чем благороден, господин! — выговорил он, но вголосе его не слышалось благодарности.

— А тебе бы следовало воспользоваться отсрочкой, чтобысобрать три тысячи динаров, которые ты столь поспешно истратил. — Карим былнеумолим. — Это золото — собственность Хатибы. Помни об этом,Гуссейн-ибн-Гуссейн! Эти деньги спасут ее от нищеты, если когда-нибудь оналишится мужа. Я лично прослежу за тем, чтобы в течение двух месяцев все быловозвращено либо мне, либо моей супруге.

Тесть смущенно отвел глаза.

— Да, господин. — Он уже лихорадочно обдумывал, какимнепостижимым образом удастся ему выкроить такую сумму…А вдруг его зятю непосчастливится и звезда его угаснет? Тогда молодая вдова воротится в отчий дом,приданое и выкуп останутся при ней, и можно будет подумать о новой свадьбе…

Карим наблюдал за тестем: глаза старика сузились ипотемнели. Он что-то замышляет… Карим от души надеялся, что ему не придетсяотсылать жену отцу. Деле было вовсе не в каком-нибудь неожиданно возникшемчувстве — нет, просто, узнав тестя поближе. Карим ощутил сострадание к девушке.Он повернулся к отцу;

— Ты проследишь за тем, чтобы госпожу Кабину препроводили кдочери?

— Тотчас же, — отвечал Хабиб.

И Кабина переселилась на время в дом зятя… Дочь мрачносверкнула глазами на мать: она явно разозлилась, увидев ее. Кабина отвесила ейпощечину:

— Теперь некому тебя выгораживать, дрянная девчонка! Отецсколько угодно может уверять, что он тут ни при чем, но он прекрасно знал, чемты занималась, когда ездила в горы! Прекрасно знал! И тем не менее продал тебятакую за три тысячи динаров, надеясь, что ему все с рук сойдет! Молись Аллаху,дочка, молись, чтобы не оказаться в тягости от Али Хассана! Тогда отец простоубьет тебя. И даже я не смогу тебя защитить. Посуди сама: что ему останетсяделать с опозорившей его дочерью, чтобы сберечь хоть каплю семейной чести? Тебена удивление повезло с мужем, Хатиба, — если, конечно, он останется таковым.Если все обойдется… Какое великое благородство он проявляет, подумай только!

— Благородство! — оскалилась Хатиба. — Он любит другую, скоторой никогда не сможет быть вместе, мама! Мою же утраченную добродетель онни в грош не ставит! И если он не выгоняет меня, то лишь для собственногоблага, а вовсе не ради меня. Он никогда меня не полюбит…