Я побоялась уточнить, что именно Минос собирался сделать с членами Верховенства. Желчь и так слишком близко подошла к горлу, и я опасалась запачкать Ратбоуну ботинки.

— Та девушка рассказала старейшинам, и очень скоро молва разнеслась по остальным Домам. Минос хотел собрать представителей всех магических Домов в особняке, чтобы обсудить перемирие. Он писал им, что готовит меня на свое место, и желает оставить трон по причине плохого здоровья. Месяцами он специально отравлял себя, чтобы снизить уровень магии, и провидцы Дома пространства повелись на его уловку.

— На что же он еще способен… — Сказала я, пораженно приоткрыв рот.

— Тогда я и узнал, что пределов его высочества мы еще не видели. Он сделал ошибку, когда пригласил меня на одно из реальных совещаний. — Ратбоун хищно улыбнулся. — Он собирался уничтожить всех гостей из Домов земли и пространства, которые переступят порог его особняка, и забрать некромансеров под стражу.

— Чтобы достать артефакт, — догадалась я.

— Минос уже давно положил глаз на Империальную звезду, и собрать все те сведения, что мы использовали в Меридиане, это стоило ему многих лет…

Меридиан. Обида кольнула меня при одном лишь упоминании этого острова.

— Я не знал тогда, Мора, — поспешил оправдаться он. — Я не помнил абсолютно ничего, когда меня воскресили. Ты вернула мне память… Ты вернула мне настоящую жизнь.

Он обнял мою кисть обеими ладонями и обнадеживающе сжал. Теперь, когда я смотрела на Ратбоуна, мне сложно было поверить, что совсем недавно он выглядел и пах, как ходячий труп. Что некогда в каждом его слове сквозила угроза.

Ратбоун стал теплым не только снаружи, но и внутри.

И я сделала это.

— Я до сих пор не знаю, кто меня воскресил, но точно не отец. Когда Минос узнал о том, что я сделал, он не стал терять времени и задушил меня.

Прямо как я пыталась придушить его ранее.

— Ему незачем было меня воскрешать, — поджав губы, заключил он.

— Тогда почему же отец принял тебя обратно в Дом крови? — заглянула ему в глаза я.

— Когда я объявился на пороге особняка, а он понял, что я ничего не помню… Он увидел возможность и взял ее. Я преследовал тебя пару дней до того, как Тамалу похитили. По чистой случайности я обнаружил тебя на улице, и уже тогда я почувствовал сильную волну магии. Я сразу же понял, кто ты такая.

— И Минос, конечно же, не смог упустить свой шанс.

Я сжала губы, представляя, как жизнь могла повернуться иначе. Если бы Ратбоун не встретил меня. Если бы Минос не узнал о моем существовании.

Хотела бы я знать, что обладаю магией? Выяснила ли бы я это сама вскоре после дня рождения? Рассказала бы мне мать всю правда или лишь малую часть?

— Эй! — Он взял меня за подбородок и заставил взглянуть в теплое золото его глаз. — Мне очень жаль, что все так вышло.

Его слова шепотом коснулись моей кожи. Затем он погладил меня по щеке.

— Я должна их спасти. Обеих, — произнесла я, сдерживая слезы. — Они все, что у меня есть.

— Мы спасем их. Вместе. Я клянусь своей жизнью, что помогу тебе это сделать. Без тебя я бы по-прежнему оставался зомбаком, марионеткой короля.

Я едва не прыснула от серьезности его слов. Он мягко улыбнулся.

— Я обязан тебе… всем. Ты вправе не верить мне и не доверять, но я готов служить тебе до конца моих дней, — прошептал он и склонился ко мне ближе.

Его горячее дыхание коснулось моих губ, и сердце затрепетало в груди, как птенец, совершающий свой первый полет.

— Я хочу верить тебе, — бездыханно сказала я. — Хочу, но это будет сложно.

Он продолжать держать мой взгляд в золотой клетке своих глаз, а его губы сокращали между нами пространство с каждым мгновением. Мир вокруг растворился, сжался до крошечного размера, способного вместить лишь нас двоих.

Ратбоун зажмурился и поцеловал меня.

Глава 26. От смерти не бывает зелья

Империальная звезда почему-то доверилась Ратбоуну.

Когда я попросила артефакт перенести нас в Дом теней, я была готова к тому, что Ратбоуну не удастся пройти в портал, что только я смогу отправиться обратно. Но затем они сказали, что куда пойду я, туда же и он. Бледнокровка тут же запрыгнул в дыру, которая образовалась в пространстве и утянул меня за собой.

Означало ли это, что и я тоже могу доверять ему?

Ноги все еще гудели от эффекта сильной магии и поцелуя Ратбоуна, но, как только мы приземлились в замке, началась настоящая работа. Гарцель встретила нас прямо у портала, который привел в Дом теней.

— Не могу поверить, что ты сбежала, — отчитала она за то, как я отправилась в Дом крови без ее разрешения. — Так еще и с артефактом на шее!

— Но я же вернулась?

Прозвучало неуверенно.

— Это было глупо, Мора, — добавил Александр, наспех застегивая манжету рубашки. — А если бы ты убила своего бледнокровку, как бы ты себя сейчас чувствовала? А если бы под влиянием сильной магии натворила нечто похуже?

К щекам прилил жар от того, что Александр назвал Ратбоуна «моим».

Его волосы примялись от подушки. Мы разбудили всех жителей замка посреди ночи, но на то у нас была веская причина. Дом теней согласился помочь нам одолеть Миноса.

Гарцель фыркнула, а Александр чертыхнулся и пошел причесаться.

— Мы забыли, как ты еще молода… Но это мы обсудим в другой раз.

Дверной звонок раздался зловещими колокольчиками.

— Что такое? — нахмурилась Гарцель и двинулась к двери.

На пороге в замок стояла громадная корзина роз с конвертиком, привязанным к ручке. Цветы были почти полностью засохшими. Я наклонилась и отстегнула конверт.

Розы были адресованы мне.

— Он всерьез думает, что запугает нас дохлыми розочками? — сказала Гарцель и демонстративно закатила глаза.

Я закусила губу.

— Фу, это, что, черви? — скривился Ратбоун.

— Тебе среди них не понравилось? — выглянул Александр из-за спины Гарцель и усмехнулся.

Из глубин корзины вылезла пара испачканных в земле червей.

***

Немногочисленные некромансеры собрались в том самом зале с роялем и невероятным видом. Но тогда вместо океана мы смотрели на звезды. Наслаждаться ночной красотой было крайне сложно: я вся тряслась от волнения с пальцами у рта. Ногти снова превратились в кровавое месиво, но старая привычка успокаивала.

Карта Дома крови лежала перед нами, лениво распластавшись на столе, и точки, обозначавшие здания и статуи в сады делали роскошь ничтожной, ничего не значащей.