Осенью 1961 г. Кеннеди отклонил практически единодушную рекомендацию своих советников отправить боевые подразделения во Вьетнам. Позднее Тейлор размышлял об исключительности позиции Кеннеди: «Я не припомню, чтобы кто-то был сильно против [отправки наземных войск], кроме одного человека, и этим человеком был президент. Президент просто слышать не хотел уверения в том, что это действительно правильное решение… Президент был действительно убежден, что сухопутным войскам США туда входить не следует»{494}.

Кеннеди был настолько непоколебим в противостоянии требованиям военных о вводе войск, что сделал еще один шаг, который, как он понимал, еще более отдалит его от них. Он извратил рекомендации своих военачальников, распространив историю о том, что они выступают против отправки боевых подразделений.

В середине октября The New York Times ошибочно сообщила: «Похоже на то, что военачальники в Пентагоне не меньше, чем сам генерал Тейлор, не желают посылать боевые подразделения в Юго-Восточную Азию»{495}. Правдой же было обратное. Как мы видели, руководители Пентагона и генерал Тейлор прожужжали все уши президенту своими боевыми призывами. Им нужны были боеспособные войска. Кеннеди дал отпор в виде публичной лжи. Как отмечалось в «документах Пентагона», «появление этой истории невозможно объяснить иначе как выданной по указанию президента или им лично»{496}. Президент дискредитировал своих военачальников, распространив ложную информацию о том, что они против того самого решения, которого те жаждали больше всего. Уловка сработала. Согласно «документам Пентагона» «история Times явно принесла желаемый эффект. Спекуляции о вводе войск почти исчезли из новостных лент…» Однако, кроме дезинформирования общественности, Кеннеди играл в опасные игры с руководителями в Пентагоне. Искажение им требования о вводе войск стало еще одной уликой в их подготовке защиты от президента.

Но Кеннеди продолжал делать все возможное, чтобы не отправлять войска во Вьетнам. Он заявил Артуру Шлезингеру: «Им нужна мощь американских войск. Они утверждают, что это необходимо для восстановления уверенности и поддержания боевого духа. Но все будет так же, как в Берлине. Войска войдут; оркестры сыграют марш; толпы поприветствуют; и через четыре дня все забудут. Тогда нам скажут, что мы должны отправить еще больше войск. Это как с выпивкой. Эффект проходит, и вам нужно добавлять еще и еще»{497}.

Хотя Кеннеди и отказался отправлять войска, в ноябре 1961 г. он согласился увеличить объем американской помощи Южному Вьетнаму. Вместо боевых подразделений он согласился отправить советников и подразделения обеспечения. Исходя из полученных рекомендаций, программа Кеннеди по военной помощи Южному Вьетнаму почти наверняка была далека от того, что могло бы остановить вьетконговцев. Это сильно озадачило Дэниеля Эллсберга[37], анализировавшего решения Кеннеди по «документам Пентагона», о чем он написал впоследствии в своих мемуарах «Секреты» (Secrets):

«Кеннеди решил расширить участие и инвестировать в сохранение престижа США во Вьетнаме, подтвердив тем самым наши моральные обязательства – не настолько, насколько его просили подчиненные, но довольно значительно, одновременно исключив такую составляющую, как сухопутные войска, которую почти все его чиновники считали необходимой для достижения цели. Фактически тогда же он отверг еще один элемент, который все его советники, в том числе [государственный секретарь Дин] Раск, также считали существенным: явную и абсолютную приверженность разгрому коммунистов в Южном Вьетнаме. Почему?»{498}

Когда Эллсберг пытался выяснить причину такой странной позиции президента, у него появилась возможность задать этот вопрос в разговоре с Робертом Кеннеди. Будучи сенатором США, в 1967 г. Кеннеди пригласил пентагоновского аналитика Эллсберга в свой кабинет для разговора о волнующей всех проблеме – эскалации войны во Вьетнаме. Эллсберг не упустил возможность задать вопрос Роберту Кеннеди о решении его брата в 1961 г. Он прямо спросил, почему президент Кеннеди отказался и от ввода войск, и от официальной идеи приверженности победе над коммунистами во Вьетнаме, тем самым «игнорируя настойчивые рекомендации всех своих высших военных чинов и представителей властных структур»{499}.

Роберт Кеннеди ответил, что его брат был решительно настроен никогда не отправлять сухопутные войска во Вьетнам, поскольку в противном случае США оказались бы в том же положении, что и французы, – белые против азиатов в войне против национальной независимости и права на самоопределение.

Эллсберг пошел дальше и спросил, был ли Джон Кеннеди готов потерпеть поражение ради того, чтобы не отправлять войска?

Роберт Кеннеди ответил, что, если бы президент достиг точки, где единственной альтернативой поражению был бы ввод сухопутных войск или уход, он бы выбрал последнее. «Мы бы решили все, как в Лаосе», – сказал его брат{500}.

Это заинтриговало Эллсберга еще больше. Для него было очевидно, что ни один из старших советников президента Кеннеди не обладал и малой долей такой уверенности в вопросе Индокитая. Эллсберг настойчиво требовал более подробного объяснения позиции Кеннеди.

«Что сделало его таким разумным?» – спросил он брата Джона Кеннеди.

Даже через 30 лет после этого разговора Эллсберг еще помнил шок, испытанный им от ответа Роберта:

«Он хлопнул рукой по столу. Я подскочил на стуле. “Потому что мы были там!” Он снова хлопнул по столу. Его лицо исказилось от гнева и боли. “Мы были там в 1951 г. Мы видели, в каком положении оказались французы. Мы это видели. Мой брат решил никогда, никогда не допускать, чтобы такое случилось и с нами”»{501}.