Словно герой из сказок, которые ему рассказывала мать, сошел на землю, чтобы спасти их деревню. Могучий и неприступный. Как самые высокие скалы.

Как легендарный Безумный Генерал.

А затем этот человек исчез.

Исчез, чтобы оказаться на помосте.

Он всего раз взмахнул мечом. Спокойно, плавно и медленно. Но в ту же секунду все десять оставшихся разбойников упали.

Вернее — сперва упали их головы, а затем, в лужи крови, свалились пустыми мешками их безжизненные тела.

Раздались крики.

Народ побежал кто куда.

— Сынок… — Цветик ощутил на себе родные руки матери и отца.

— Мам, это…

— Бежим! — мать подняла его на руки и они побежали.

Она даже не обернулась.

А Цветик во все глаза смотрел на генерала, стоявшего посреди высокого постамента.

В его руках был зажат синий меч с узором белой птицы, пронзающей далекие облака. Глаза, ясные, как небо, холодные как сталь, излучали несгибаемую волю.

Могучие плечи могли удержать целый замок.

Он стоял ровно, не сгибаясь ни перед чем.

Его шаг нельзя было замедлить.

А меч остановить.

Именно так мама описывала Безумного Генерала.

Легенды гласили, что если когда-то маленького человека будут унижать. Если появится какой-то злодей, который причинит тебе боль. То позови Безумного Генерала. Позови его от всего сердца. И тогда, когда тот придет, то злодей будет наказан. Но берегись, потому что и твое сердце тоже будет взвешено. И если и ты, такой же злодей, то тебя постигнет та же судьба.

Цветику казалось, что Безумный Генерал должен быть страшен. Что у него должны быть рога и копыта. Что он ужас, который вселяет в сердца других лишь страх, но нет…

— Генерал… — прошептал мальчик. — спасибо…

Спасибо за то, что злодей, который обидел его маму, был наказан. И наказало его не всевидящее и всезнающее небо. Не рыцари заставы. Не одно селяне, стоявшие безмолвным стадом.

Это сделал Безумный Генерал.

Тот кто явится, если позвать от самого сердца.

— Папа, мама, а что сегодня произошло? — маленькая девочка сладко потянулась в кровати и обняла игрушку-зайца.

Её сделала Аркемейя. Она сшила игрушку из лоскутов ткани, набила пухом и войлоком, пришила вместо глаз пуговицы разного размера и назвала все это…

Девочка никогда не выпускала игрушку из рук. Всегда носила с собой. Это был её самый верный друг и спутник.

— Ничего такого, — улыбнулась Аркемейя и убрала прядь волос с лица ребенка. — тебе просто приснился дурной сон.

— Да?

— Конечно, — она погладила её по щеке. Так нежно и заботливо, как может только мать. — когда ты проснешься, то все забудется. Все пройдет, моя радость. Все уснет, как сейчас засыпаешь ты.

Влияние силы и воли Аркемейи было настолько незначительно, что даже Хаджар с трудом его различал.

Девочка посильнее закуталась в одеяло и прижалась щекой к игрушке.

— А нам точно надо переезжать? — сквозь сон прошептала она.

— Да, моя радость, — Аркемейя поправила одеяло и подоткнула его под дочку. Она так делала каждый вечер перед сном. — мы поедем туда, где небо чистое, как вода в ручье. Где воздух морозен, но свеж. Там живут люди с волосами из золота и глазами из воды. Там горы поднимаются к самым облакам, а леса так плотны, что бывают поднимаются перед тобой древесными стенами. Это суровый край, моя радость, но нам там будет хорошо.

Когда девочка заснула, они с Хаджаром вышли из комнаты и аккуратно закрыли за собой дверь.

В тишине они дошли до зала и сели рядом с камином. Аркемейя поближе к огню, а Хаджар позади. Он крепко обнял жену и прижал к себе. Это тоже был их своеобразный каждодневный ритуал.

— Всегда хотел жить на севере, — чуть улыбнулся Хаджар. — там не бывает жарко, а люди живут друг от друга на большом расстоянии. Нам там будет хорошо.

Аркемейя расслабилась в его объятьях и завернулась в них почти так же, как дочь в одеяло.

— Я думала, здесь мы нашли свой дом, муж, — произнес она.

“Муж”… она всегда говорила это так… достойно. Вкладывала в слова тот смысл, который хочет услышать каждый мужчина. Надежность. Неприступность. Опору. Веру. Гордость. Любовь.

— Мы и нашли, — не стал спорить Хаджар. — но иногда приходится оставить дом, родная. Ничего страшного. Мы справимся и на новом месте. А когда-нибудь, когда станем настолько стары, что нас уже не будут узнавать, вернемся сюда.

Это было невозможно. С дальнего севера простому смертному потребуется три сотни лет, чтобы добраться до этих земель. И это если он переживет дорогу.

— Когда доберемся, то сразу разобьем энергетические тела, — Аркемейя поднялась и отряхнула платье. — нельзя допустить повторения сегодняшнего. Я не хочу, чтобы в нашем доме опять появились Хельмер, Эрахард или кто угодно другой, кто позовет тебя на войну.

— Конечно, — улыбнулся Хаджар. — мы так и сделаем.

— Я пойду соберу материалы, — Аркемейя развернулась и направилась в сторону кладовки.

— Да, я тоже, — Хаджар вышел в сени.

Он надел ботинки и, открыв горницу, машинально призвал Синий Клинок. Тот мгновенно оказался у него в руке. Верный друг и товарищ.

Вместе они прошли до мастерской. Не очень большого сруба, в котором стояли его конь педальный, станок, пара рабочих столов, стеллаж с инструментами и прочая утварь.

Вместо стула Хаджар использовал широкую чурку. Чтобы не на что было облокотиться и чтобы спина ощущала напряжение. Зачем ему это?

Кто знает.

Хаджар положил меч на стол. Клинок аккуратно лег между опилок, щепок и другого древесного мусора.

— Спасибо тебе, старый друг, — Хаджар провел пальцами по узору птицы Кецаль, устремившейся к облакам. — ты снова пришел ко мне на выручку.

Хаджар поднял молоток. На самом деле, чтобы расколоть клинок ему не требовалось никаких инструментов. Да и Божественный артефакт против простого деревянного молотка?

И все же, так ему было проще.

Душевно проще.

Проще оставить позади все то, что когда-то делало его тем, кто он есть на самом деле.

— Прощ…

— Генерал!

На этот раз Хаджар не мешкал.

Меч оказался в его ладони быстрее, чем он успел об этом подумать, а сам он, проложив перед собой тропу ветра, мгновенно переместился на границу дола.

— Кто ты?! — выкрикнул он, призывая всю свою мощь.