мысль еще хуже – вдруг это вовсе не Градимир? Вдруг какой мужик едет по своим делам? Да нет, по следам видно – ездок торопится. Спасается. Убегает.

Вот идущая впереди лошадь перешла на шаг – видно, беглец решил, что оторвался, и дал ей отдохнуть. Бер, наоборот, решил прибавить – это был их случай нагнать.

За топотом своих лошадей ловцы не могли слышать, что происходит впереди. Но вот тропа вынырнула из леса на открытое место, и на другом краю пустоши, в паре перестрелов, Бер увидел сперва хвост лошади, а потом и спину всадника.

– Ётуна мать, вон он!

Беглеца увидели и другие: закричали, засвистели в неудержимом порыве азарта.

Тот оглянулся – Бер мельком увидел лицо зрелого мужчины, темную бороду. Кажется, лицо знакомое – в Хольмгарде он несколько раз видел Градимира, но тогда у него не было причин к нему приглядываться.

– Он! – заорал чуть позади Хавстейн, узнавший того, кто в Видимире назвался Ормом. – Он, подлец!

– И вон два меча у него!

Все дружно наддали: лошади помчались. Почти сразу беглец скрылся в зелени нового леса, вскоре туда же нырнули и преследователи.

– Гляди на следы! – крикнул сзади Алдан. – Соскочит!

Предостережение было мудрое: имея на хвосте погоню, Градимир может свернуть в лес. Изгибы тропы не давали смотреть далеко вперед, и беглеца вновь потеряли из виду. Но теперь ловцов воодушевляло чувство, что цель совсем рядом.

Не проехав и трех сотен шагов, Бер вздрогнул – на всю ширину тропы впереди, шагах в тридцати, раскинулась лужа с бурой мутной водой. Тут же в глаза бросилось шевелящееся темно-рыжее пятно – гнедая лошадь, без всадника, запуталась в елках чуть впереди и левее – раздраженно мотала хвостом и вскидывала голову. Всадника нигде не было видно, но отпечатки на мокрой глинистой земле показывали след падения тела. Видимо, лошадь заартачилась перед лужей или споткнулась, и тот вылетел из седла.

– Стой, стой! – закричал Бер и стал придерживать.

Стараясь не столкнуться и самим не ухнуть в лужу, семеро всадников разлетелись вокруг, потом снова собрались. Внимательно глядя в землю, Бер шагом направил лошадь в лес. За ним потянулись остальные, но здесь, на мху и хвое, отпечатки человеческих ног были не видны.

– Разойдемся! – Алдан махнул рукой. – Вдоль тропы. Кто заметит – кричи.

Он был прав, и Бер движением руки подтвердил приказ. Рассеявшись, стали шагом прочесывать лес, вглядываясь в заросли. Наткнулись на длинный бурелом – здесь уже ехать было опасно.

– Судиша, будь при лошадях! – Бер соскочил наземь. – Остальные за мной.

Оставив Судишу собирать лошадей, пешком обогнули бурелом и нашли пару следов на серой лесной земле, где не было мха. Двинулись широкой цепью, стараясь не терять друг друга из вида и держа оружие наготове. Один раз нашел след Вигарь, чудин из Беровых отроков, – он шел в цепи крайним, и пришлось собираться вместе, чтобы поискать, в каком направлении след мог продолжаться. Вальгест нашел половинку следа у лужи – повернули на север.

Под ногами все сильнее хлюпала вода, обувь у всех давно промокла.

– Ётуна мать, мы к болоту идем! – крикнул Беру Хавстейн. – Там впереди топь, не пройти совсем.

– Куда же он прется, шиш бородатый?

– А он знает?

Шли медленно, осматривая все коряги, ямы, буреломы и прочие возможные укрытия. Шевелили копьями в кустах. Бер жалел, что не взял с собой из Хольмгарда пару собак – ирландских волкодавов: они хоть и не были натасканы на выслеживание, все же лучше людей могли найти в лесу человека. Вместо собаки был Вальгест: он время от времени указывал – туда! – и оставалось верить ему.

Шли долго. Солнце уже потихоньку клонилось к закату, все устали, запыхались, проголодались; первоначальный раж погони растворился, тянуло присесть. Пили, горстью черпая прозрачную дождевую воду прямо из ям в земле, выстланных палой листвой. Даже Бер не выдержал: присел на поваленный ствол поправить обмотки и чуть-чуть перевести дух. Обтер подолом сорочки потное лицо и шею, искусанную комарами и исколотую еловыми лапами.

– Вон он! – вдруг закричал кто-то справа, довольно далеко.

Бер вскочил, снова хватая прислоненную к стволу сулицу.

– Вон, вон! – закричали снова, уже два голоса. – Сюда, все сюда, живее!

– Ётуна мать, уйдет!

Бер ломился сквозь лес прыжками, как лось, древком сулицы отбрасывая ветки с пути. Мелькнула мысль – не сломать бы себе чего, но не остановила. За шумом собственного продвижения он больше не мог разобрать слов, но слышал крики – на них и бежал.

Потом относительно ровная земля кончилась – пошли высокие кочки, а между ними узкие щели с черной водой на дне. Здесь не только бегать – ходить уже нельзя. На краю кочкарника столпились Алдан, Вальгест и трое отроков – все они, усталыми и возбужденными голосами переговариваясь, смотрели куда-то вперед. Увидев Бера, стали делать ему знаки.

Бер глянул – и увидел за кустами белеющее пятно рубахи. Так, бывало, на лову разглядишь в зарослях бок лося или рога оленя. Видно, обессиленный беглец понял, что сам себя загнал в ловушку, откуда идти уже некуда.

– Градимир! – злобным от усталости голосом закричал Бер. – Я тебя вижу! Сдавайся, гля!

Кто-то тронул его за плечо. Бер обернулся: Вальгест подавал ему готовый к стрельбе лук и стрелу с наконечником-срезнем.

Бер не заметил, чтобы Вальгест взял с собой лук, но сейчас подумал: как кстати! Взял, но помедлил: казалось некрасивым застрелить человека, будто оленя.

– Градимир! – еще раз закричал Бер, поднимая лук. – Сдавайся, слышишь! Пристрелю! Тебе оттуда не выйти! Если честно расскажешь все, что знаешь… это может тебе помочь, – добавил он, не решаясь обещать беглецу жизнь, еще не зная, сможет ли сдержать это обещание.

Белое пятно зашевелилось. Не такое уж оно было белое после почти целого дня гонки – мокрая от пота сорочка с налипшей пылью, разным лесным сором, вывалянная в грязи из той лужи. Покачиваясь и прихрамывая, Градимир вышел из-за кустов, и Бер наконец-то увидел его лицо – впервые в тех пор, как они встречались на еще мирной сходке ильменских старейшин и Святослава в Перыни. Это было незадолго до Ярилина дня, а теперь казалось – сто лет назад. Так много с тех пор переменилось – для Бера и его семьи, для Градимира и его товарищей, для всей северной Руси. Из беззаботного парня, живущего при бабке и не занятого иным делом, кроме приглядывания невесты, Бер превратился в странника с мечом, безжалостного мстителя, а Градимир – из почтенного киевского боярина, отца семейства, в убийцу и затравленного беглеца.

Градимир