Вцепившись в бревно заборола, Вефрид вглядывалась в темноту за Полевыми воротами и давала себе клятвы впредь быть умнее. Пусть в первый раз она попал в избу Тихомилы случайно – нужно было, обнаружив там Градимира, сразу уйти и рассказать все отцу. И пусть он бы решал, как дальше быть, он опытен в таких делах и знает, что правильно. Если Градимир не виноват и не заслужил смерти – пусть отец их с Бером и рассудит. Здесь Эскилева земля, он имеет право решать, кому здесь жить, а кому умереть.

Великий Один! Сжав в кулаке янтарный камень Сванхейд, Вефрид невольно воссылала бессвязные, но пылкие мольбы.

Когда внизу на дороге наконец послышался шум движения и при свете луны стали видны очертания конного отряда, у Вефрид подогнулись колени – так истомило ее ожидание. Ночных ездоков окликнули – ответил голос Хавстейна, усталый и подавленный. Вефрид с трудом овладела собой настолько, чтобы спуститься и подойти к воротам.

Несмотря на поздний час, во дворе толпились жители Видимиря: давным-давно здесь не случалось таких бурных событий. Вынесли несколько факелов. При их свете Вефрид лихорадочно пересчитывала въезжающих всадников. Вот Хавстейн, вот Алдан, вот Бер… Сердце обрывалось уже от облегчения, ноги слабели. Все целы! Но никакой добычи при них не видно.

Ловцы проехали через двор и стали спешиваться у гостевого дома. Растолкав любопытных, Вефрид подбежала к ним и бросилась вслед за матерью обнимать Хавстейна. Прижалась к его груди, вдохнула густой запах леса, болота и лошади. Хавстейн похлопал ее по спине: он так устал, что даже не мог радоваться возвращению домой.

– Нашли?

– Нет. Это было колдовство.

– Что – это? – Вефрид отстранилась и удивленно взглянула ему в лицо.

– Все. Потом расскажу.

Правена не теряла зря времени в ожидании своих мужчин, и в бывшем погосте для них был готов ужин. Эскиль со всей семьей пришел послушать, да и любопытных жителей толпилось вокруг стола десятка полтора.

– Я не знаю, кто это был – тот, кого мы преследовали, – сказал Бер, когда уселись за стол. – То ли Градимир умеет превращаться в птицу, то ли это изначально был… кто-то другой. Человек ли – не знаю.

– Градимир – в птицу? – изумленно повторила Правена. – Вот уж чего не может быть! Ни он, ни родня его никогда с колдовством не зналась… Оборотней у них не было в роду! Наши бабы знали бы! Разве в Киеве такое утаишь?

– Он у нас у всех на глазах превратился в лебедя. – Бер коротко обвел ложкой соседей по столу, и все закивали, налегая на кашу. – Серого, дымчатого. Я выстрелил – еще пока он был человеком и целил сулицей в меня – и попал ему в грудь. А он, вместо того чтобы умереть, превратился в лебедя и улетел.

– Ты шутишь! – вскрикнула Вефрид; ей подумалось, что в лебедя превратился тот самый Градимир, с которым она разговаривала.

Так она что – спасала оборотня?

– Еще обкаркал нас, – буркнул Истома, Беров оружник. – Издевался.

Бер наткнулся взглядом на вытаращенные глаза Вефрид и отметил: наконец-то ему удалось произвести впечатление на эту умную и недоверчивую девушку.

А Вефрид была в растерянности: она-то думала, будто что-то знает о событиях этого дня, но теперь понимала, что ничего не знает. Или почти ничего.

– Морок это был, – мрачно сказал Алдан. – Сперва тебе показался мужиком с двумя мечами да на лошади, – он кивнул Вефрид, – а потом и нам.

– Два меча-то куда делись? – спросил Свен. – Пока скакал – были. А из кустов вышел без мечей, зато с сулицей.

– Да и мечи – морок, – ответил Бер. – И конь его.

– Я же говорю! – подхватил Судиша. – Я наших коней привязал, пошел того поискать, чтобы не убрел невесть куда, уж увидел его, а глядь – нет коня, вместо него ворон! Да белый! Где был конь – стал ворон, вот разрази меня Перун, если вру! Век ясного дня не видать! Взлетает на ель, оттуда на меня таращится и кар-кар-кар! – будто смеется. Я сразу понял – колдовство! Чур меня, говорю, да бежать оттуда…

Пока все делились увиденным и толковали, кто что подумал, Вальгест молчал. Поглядывая на него, Правена замечала, что он подавлен и сосредоточен на каких-то мыслях, и они явно его не радуют. Он не был встревожен – скорее подавлял досаду.

– Это был… не просто морок, – заговорил Вальгест, когда у всех прочих соображения иссякли. – Это был дух… посланец Всеотца. Он так помог нашему беглецу скрыться. Показался, оставил следы, увел нас за собой. Завел в самую чащу, в болото. А потом просто исчез. Вернулся к своему господину. Знал, что нашу добычу уже будет не догнать.

– Куда уж гнать – сами-то едва из того болота выбрались, – пробормотал Хавстейн.

Из болота выбирались долго – тех мест даже Хавстейн не знал. По пути туда все искали следы беглеца, всем было не до того, чтобы запоминать приметы. Помог им выйти тоже ворон, только черный – показался впереди, стал перелетать с дерева на дерево, кивал, приглашая за собой. Вальгест первым его заметил и понял – это помощь. Ворон и вывел их туда, где они услышали крик Судиши: слишком долго ожидая при лошадях, тот заподозрил, что спутники заблудились. К тому времени все так устали, что некоторое время просто сидели и лежали на мху возле тропы, не в силах подняться в седла. К счастью, опытный Алдан утром велел взять из Видимиря хлеба с салом – подкрепились, запивая дождевой водой из лесной ямы, потом оттуда же поили лошадей. Назад ехали шагом – и люди, и кони были измучены.

Рассказав все, что запомнили, ловцы заканчивали ужин в молчании. Слушатели обсуждали эти удивительные события, но Вефрид молчала, потрясенная, к тому же опасаясь, как бы ее не стали заново расспрашивать. Не вмешайся этот загадочный дух, ее разоблачили бы: не окажись на переправе через ручей конских следов, мужчины догадались бы, что всадника в лесу она выдумала. Но дух в облике Градимира предстал именно таким, как она описала: с двумя мечами по бокам, на гнедой лошади. Услышал ее? Сам тайком подсказал? Теперь она вне подозрений: Бер думает, что это видение обмануло ее так же, как их. Она в безопасности. Но гнетущее тревожное чувство не оставляло, Вефрид хотелось и уйти скорее с глаз, и остаться послушать, не скажут ли чего еще.

Она так и не поняла толком: тот Градимир, которого она отправила с Звяглицей, был настоящий? Или он и был мороком? Но