— Я помню, ты очень любил свою работу, — сказалаКэрол. — Ты работал допоздна, и даже ночью тебе могли позвонить по срочнымделам.

Мэтью кивнул. Он сам организовал свою работу таким образом,чтобы быть в курсе всего, что происходит в стране. Владеть информацией — значитвладеть ситуацией, любил повторять Мэтью. Даже сегодня, пока полицейскиедопрашивали Кэрол, он вслушивался в их вопросы и ее ответы так внимательно, словносам отвечал за расследование этого дела перед президентом и своей страной. Ипорой Мэтью действительно забывал, что он больше не министр и чтоответственность за расследование громких и опасных дел лежит на других людях. Сдругой стороны, даже уйдя со своего поста, он не превратился в ничто, вобычного пенсионера, которого никто не знает и о котором никто не помнит. Досих пор его имя много значило для простых людей, да и для тех, кто сегодня былу власти. К нему нередко обращались за советом и в частном порядке, иофициально. Не раз его просили высказать свою точку зрения на то или иноеполитическое событие в газетах или по национальному телевидению, а после взрывав тоннеле нынешний министр внутренних дел лично позвонил ему, чтобы узнать егомнение о ходе и методах расследования. Теперь-то Мэтью научился бытьдипломатичным и осторожным, тогда как раньше он подчас не считал нужнымвыбирать выражения. Не раз ему приходилось критиковать действия правительства,и всегда он говорил то, что думал.

— Да, я любил свою работу и свою страну. Франция всегдабыла для меня на первом месте, пока я не встретил тебя… — признался он, ноКэрол явно была другого мнения. Раньше она всегда была по крайней мере натретьем месте — после Франции и его жены.

— Почему же ты подал в отставку? — спросила она иснова потянулась к чашке с остывшим чаем. На этот раз руки ее совсем недрожали, да и чувствовала она себя намного лучше. Допрос заставил ееповолноваться, но сейчас Кэрол почти успокоилась.

— Просто понял, что пора. Я служил своей стране многолет и честно исполнял свой долг, но срок моего пребывания в правительствеистек: состав кабинета начал меняться, к тому же у меня возникли проблемы создоровьем, вызванные, скорее всего, непомерными нагрузками, — ведь все этовремя я работал, что называется, на износ. Словом, я ушел. В первое время мне,конечно, отчаянно не хватало всего, к чему я так привык. Мне, правда,предлагали посты помельче, но я отказывался — утешительный приз был мне ни кчему. Я получил все, к чему когда-то стремился, пора было и на покой. Крометого, у меня имелся фундамент, на котором можно было попытаться строить новуюжизнь. Ты же знаешь — мне всегда нравилось заниматься практическойюриспруденцией… Я мог бы стать прокурором или судьей, но эта работа не дляменя. Слишком скучная… Быть адвокатом гораздо интереснее. Впрочем, в этом годуя собирался покончить и с адвокатской практикой.

— Почему? — удивилась Кэрол. Его слова еевстревожили. Насколько она знала, Мэтью принадлежал к той породе людей, которыежить не могут без работы. Конечно, он был уже немолод, но даже сейчас, вшестьдесят восемь, сил и энергии у него хватило бы на многое. Она убедилась вэтом, когда во время допроса бросила взгляд на его лицо. В его глазах то и деловспыхивал огонь, да и сам он был как будто наэлектризован. Нет, такомучеловеку, как Мэтью, безделье было попросту противопоказано, и, если онвсе-таки ушел с поста министра, бросать адвокатскую практику ему не следовало.

— Мне уже много лет, дорогая Кэрол, — ответилМэтью. — Пора заняться тем, чем я пренебрегал раньше: книгами,путешествиями, размышлениями. В прошлом году я отправился в Африку. Быть может,я напишу мемуары или на этот раз побываю в Юго-Восточной Азии. Но теперь я нестану торопиться. Буду делать все без спешки и наслаждаться этим — ведь другойвозможности может и не быть.

— Не говори глупости! — воскликнула Кэрол. —Я уверена, ты проживешь еще долго. Выглядишь ты, во всяком случае, потрясающе.Никто не даст тебе твоих лет.

— Выглядеть молодым и быть им — разные вещи и пока уменя есть силы, я хочу насладиться независимостью и свободой, которых я быллишен. Теперь я, слава богу, ни перед кем не обязан отчитываться: моя женаумерла, дети выросли — и внуки, кстати, тоже! Мэтью рассмеялся, а Кэрол вдруг судивлением поду мала, что у него действительно есть внуки и что они, должнобыть, одних лет с ее детьми. — Никого не волнует, где я и что сомной, — продолжал Мэтью. — Это печально, но это так. И я долженпользоваться моментом, потому что пройдет совсем немного лет, и моим детямпридется каждое утро звонить мне домой и спрашивать у сиделки, съел ли я утромкашку и не намочил ли постель.

Кэрол была уверена, что до этого ему еще далеко, и все женарисованная им картина затронула какие-то потаенные струны в ее душе. Да она исама оказалась примерно в том же положении. Кэрол помнила, что старший сынМэтью был ненамного моложе ее, теперь ему, должно быть, далеко за сорок. Онрано женился и рано завел детей. Она была старше, когда сама стала матерью. Нои ее дети были уже взрослые и тоже жили отдельно, в других городах. Если бы неСтиви, особняк Кэрол в Бель-Эйр был бы похож на склеп. В жизни Кэрол не былоблизкого мужчины, ее дом опустел без детей, ей больше не о ком было заботиться,не с кем провести время, никого не волновало, во сколько она ужинала и ужиналали вообще. Как и Мэтью, она внезапно обрела независимость и свободу, которой ейхотелось распорядиться как можно лучше. Именно поэтому Кэрол решила написатькнигу и совершить путешествие по Европе, которое — не по ее вине — началось изакончилось в палате парижской больницы.

— Разве у тебя не так? — неожиданно спросил Мэтью,словно прочитав ее мысли. — Ведь ты уже несколько лет не снималась. Я этоточно знаю, потому что смотрел все фильмы с твоим участием.

Он улыбнулся. Одним из немногих удовольствий, которые онсебе позволял, было сидеть в темном зале кинотеатра, смотреть на нее и слушатьее голос. На некоторые фильмы Мэтью ходил по три или четыре раза, многиесмотрел и дома — по телевизору или в записи. Жена ничего ему не говорила, ностоило Кэрол появиться на экране, как она тихонько выходила из комнаты. Она всепонимала. Понимала, что для Мэтью ничего не закончилось. В последние годы онивообще не касались этой темы. Она смирилась с тем, что ее муж любит другую —любит так, как никогда не любил и не будет любить ее. Мэтью связывали с женойпривычка, долг, ответственность, уважение. Совсем иные чувства он испытывал кКэрол. Страсть, желание, мечты и надежды — вот что соединяло их два недолгих года.Потом мечты развеялись, но ни любви, ни надежды Мэтью не утратил. Он толькоспрятал их в дальнем уголке своего сердца, словно самую большуюдрагоценность, — подальше от чужих глаз и холодного любопытствапосторонних. Даже теперь, когда Кэрол была так близко, он по привычке продолжалскрывать свои чувства, и все же она ощутила исходящий от него жар спрятанныхпод спудом эмоций. О том, что волновало его больше всего на свете, Мэтью незаговаривал, но Кэрол казалось, что главные слова вот-вот прозвучат, и онаодновременно и боялась, и желала этого.

— Я не снималась, потому что мне не нравилисьсценарии, — объяснила она. — Я больше не хочу играть глупые роли.Смешные — да, глупые — нет. В последнее время я подумывала о том, чтобы сыгратьв комедии, и, может быть, я действительно попробую себя и этом жанре, когдапоправлюсь. Не знаю, получится ли у меня, но попытаться мне хочется. Комическийперсонаж можно ведь сыграть и так и эдак, сымпровизировать, наконец… — Онаслегка пожала плечами. — Почему бы и нет? Некоторые начинающие актрисыбоятся комедий, боятся этого амплуа, которое и в самом деле может пристать кчеловеку на всю жизнь, но я-то, слава богу, начинала не с комедий, и мне в моемвозрасте можно и рискнуть. Ну а если с комедией ничего не выйдет, я предпочлабы взяться за сложную, многоплановую роль, которая была бы мне близка. Яуверена, что мне удастся открыть в моей героине что-то такое, что заставитзрителей присмотреться к ней повнимательнее, задуматься о ее внутреннем мире. Ксожалению, даже хорошим актрисам подобные роли попадаются не часто, а можетбыть, всего раз в жизни, но я могу позволить себе ждать. Сниматься только длятого, чтобы зрители не забыли о моем существовании?.. Мне это не нужно, я невижу в этом смысла. Я — взрослая женщина со своими сложившимися взглядами, имне кажется, я многое могу сказать людям. Но если сказать л о многое я могу,только играя ту или иную роль, зачем тогда мне роли, которые не дают подобнойвозможности? Вот почему я была так разборчива и отказывалась от предложений,которые мне не подходили. Кроме того, я целый год не снималась, когда болел моймуж, но если бы в это время мне принесли хороший сценарий, я бы, пожалуй,подумала. Увы, все сценарии, которые я читала, были просто мусором имакулатурой. Никогда не снималась в дрянных фильмах и не хочу начинать! И дажеесли обо мне в конце концов забудут, у меня есть чем заняться. Я хочу написатькнигу… — проговорила она, вдруг понизив голос, хотя и не собиралась делатьиз этого секрета. Просто ей хотелось посоветоваться с Мэтью, с которым оникогда-то обсуждали самые разные вопросы. С ним ей всегда было интересноразговаривать — он прекрасно разбирался не только к юриспруденции и политике,но и в кино, в литературе и вообще в жизни. От природы Мэтью обладал живым, острымумом и был начитанным и разносторонне образованным человеком. У него даже былистепени магистра в области психологии и литературы и докторская диссертация пополитологии.