Толстые ковры укрывали пол, стены, даже потолок, и казалось будто мы в походном шатре какого-нибудь султана. Кровати как таковой не было, только большой тюфяк, брошенный на пол и накрытый расшитым покрывалом с ворохом пестрых подушек. Правда, под потолком оказалась собранная и напоминающая пышный цветок ткань – полог, догадалась я.

В другом углу стоял по виду довольно тяжелый стол со множеством ящиков и глубокое кресло.

Очень живо, будто часто это видела, я представила как отец Ладислава сидит здесь в халате из тяжелого шелка и, склонившись над пергаментом, выводит очертания найденного острова.

А ведь я действительно могла бы все это видеть, уже давно могла бы научиться управлять своими силами, если бы, опасаясь правителя, меня не сослали в другой, лишенный магии и, видимо, совершенно чуждый мне мир.

От грустных размышлений отвлек Лдаислав.

– О чем задумалась? – он подошел сзади, обнял и поцеловал в макушку.

– Как двигается корабль? – я хотела сказать совсем другое, но вопрос вырвался неожиданно для меня самой, и услышала короткий смешок. Ладислав будто все понял. – Паруса свернуты, а гребцов я не видела, – торопливо продолжила, чтобы развеять неловкость. Мы оба понимали, что сейчас случится и от этого чувствовали себя немного странно.

– Его двигает магия. Это все капитан.

– Капитан? – я развернулась лицом. – Один, целый корабль?

– Один, – Ладислав коснулся губами лба. Глаза сразу захлопнулись, и я почувствовала теплое прикосновение к тонкой коже век. – Эта способность передается от отца к сыну. Но, ты права, управлять кораблем очень тяжело, поэтому капитан прибегает к своей силе только во время маневров, во все остальное время – паруса, – его голос становился все тише, а губы настойчивее.

Все еще не открывая глаз, я откинула голову.

– Мелисса…

Ладислав очертил контур моих губ, чуть надавив, задержался на нижней, и я вздрогнула, почувствовав горячее дыхание.

– Какая же ты красивая…

Подушуечка пальца переместилась на подбородок, а потом скользнула по шее, прочертив дорожку вдоль бешено пульсирующей венки.

Теплая ладонь легла на основание шеи. Это оказалось так приятно, что от нахлынувшей слабости чуть не подкосились ноги, а Ладислав не останавливался – осторожно стянул с плеча ткань платья и обжег поцелуем.

Боже!

По позвоночнику словно пропустили разряд тока. Я резко выдохнула и выгнулась. Перед глазами все плыло, и если бы Ладислав не прижимал меня к себе, упала бы на пол.

– Устала, моя девочка, – Ладислав осторожно опустил меня на тюфяк, оказавшийся неожиданно мягким и удобным, и сам сел рядом. – Сейчас тебе будет легче, – пробормотал он, развернув меня, безвольную словно кукла, к себе спиной.

Его пальцы невесомо порхали, расстегивая бесчисленные пуговки, а я млела, таяла и улетала в облака, под его легкими прикосновениями.

Почти целомудренные, но я ждала их с таким нетерпением, что каждое отзывалось искрами пронзительного удовольствия.

Когда же застежка сдалась, Ладислав принялся растирать мне спину. Сильные уверенные движения, они одновременно расслабляли тело и распаляли желание.

От плеч ладони спустились к талии, потом еще ниже, одновременно освобождая меня от платья.

Один горячий поцелуй, затем второй, а вздрагивала в ответ и едва могла заглушить невольные стоны.

Став ненужным, платье улетело в угол, туда же последовали сорочка и брюки. Ладислав осторожно тронул меня за плечо, и я с готовностью повернулась к нему лицом, а он оперся на руки навис надо мной.

– Ты прекрасна, – шепнул он, а я физически ощущала, как по телу скользит его взгляд.

Это было необычно, волнующе и будоражило кровь.

Я же в свою очередь тоже рассматривала мускулистое загорелое тело. Тело воина, защитника.

А потом, будто наш корабль сначала поднялся на гребень самой высокой волны, а потом ухнул вниз так, что перехватило дыхание. В руках Ладислава я умирала и снова воскресала. Я не знала, это начинался шторм или просто тонем в необузданном удовольствии.

Раз за разом мир разлетался на мельчайшие частицы, и единственным, что оставалось надежным – это Ладислав, за которого я цеплялась изо всех сил, чтобы не потеряться в вакханалии чувств.

Они, будто магия, выходили из под контроля. Уже не я управляла ими, а они мной. Это они требовали больше ласк и сами не скупились на ответные. Они желали теснее прижаться к горячему телу. Они, забывшись, царапали широкую спину и стискивали зубы в попытках сдержать стон наслаждения.

– Не надо, – жаркий шепот привел в чувство.

Я открылась навстречу настойчивым губам и тот же миг, мир снова рассыпался ослепительными искрами.

И я закричала. Это был крик ликования и освобождения.

Какое-то время мы еще лежали неподвижно под укрытием неизвестно когда опустившегося полога, и Ладислав баюкал меня в крепких объятиях, а я жадно вдыхала, ставший еще сильнее неповторимый аромат лилий.

Нас никто не беспокоил, и я сбилась со счета сколько таких ночей мы провели, когда укрытый ковром потолок превращался в сверкающее звездное небо, а под ним разгорался ураган страстей.

Мы не желали расставаться ни на миг, словно наверстывая то время, когда, сами не зная того, были насильно разлучены.

Да, потеряно много, но, черт возьми! Мы молоды, мы вместе и у нас впереди много-много дней, чтобы узнавать друг друга и столько же ночей, чтобы без оглядки предаваться любви.

В одно утро, похожее на множество других, когда молочная дымка стелилась над гладкой, как зеркало водой, а над головой весело хлопали паруса, на горизонте появилось и разрасталось какое-то темное пятно.

– Су-у-ша!

Конечно же, так зычно кричать может только наш капитан.

Его оглушительный голос прокатился над всеми кораблями, укрытыми опалово поблескивающей защитой пресвятейшего, хранившей нас все путешествие.

А берег все приближался. Он выглядел совершенно пустынным, но вдруг, будто ниоткуда, высыпало множество людей, и все они рухнули на колени – не оставалось сомнений, они знают эти корабли и поклоняются тем, кто на них приплыл.

Так вот ты какой, мой новый дом.

Я жадно рассматривала смуглых аборигенов, белый песок, то исчезающий под изумрудной водной, то вновь обнажаемый белой пеной, приветливо покачивающиеся пальмы, и сердце сжималось от неизвестности.

– Все будет хорошо. Ты их полюбишь, – прошептал Ладислав и поцеловал меня в висок.

ЭПИЛОГ

Прошло, наверное, около двух лет с тех пор, как мы высадились на гостеприимном берегу. Точнее сказать сложно, поскольку здесь нет смены сезонов, но уже двадцать четыре раза мы встречали рождение новой луны.