Денисия почувствовала себя убийцей, ее убийцей, и началажалеть свою жертву.

Чувствительная Добрынина поняла ее настроение, и разговорприобрел задушевность. Сама не заметив, Денисия ей рассказала, как шла по следуКарлуши, путем каких вычислений дошла до истины и даже как пришло самоозарение. Добрынина умела внимательно слушать и вовремя задавать вопросы.

— А что у вас в сумочке? — вдруг спросила она. — Наверное,вы несли мне какие-то документы?

Денисия кивнула:

— Да, здесь кое-какие улики по «Модексу», «Трансконтракту» идневник чеченской девочки.

— А можно взглянуть? — спросила Добрынина и, вдругперевесившись через стол, буквально вырвала сумочку из рук оторопевшей Денисии.

Все произошло мгновенно, а сама Добрынина так быстро инеожиданно изменилась, что Денисия остолбенела. Сидела и смотрела, какДобрынина вытряхивает содержимое сумочки на стол.

— А это что? — закричала она, хватая выпавший из сумочкикакой-то маленький предмет. — «Жучок»? Ах, сучка! Ты переиграла меня! Нашразговор слышали! Но не радуйся, ты за это поплатишься!

Дальнейшее замелькало с невероятной скоростью и было похожена страшный сон. В руках у Добрыниной оказался пистолет, Денисия вскочила,бросилась отнимать оружие, прозвучал выстрел, и одновременно с ним раздалсястрашный грохот. Почувствовав тяжелый удар в плечо, Денисия рухнула на пол, и вэтот момент дверь распахнулась — кабинет заполнился людьми. Среди них онаувидела Аронова.

Он бросился к Денисии, схватил ее на руки и, мчась покоридору, на русском языке начал отчитывать Машикули, который виновато трусилза ними.

— Я, черт возьми, говорил вам, пора! Зачем вы тянули? —ругался Аронов.

— Я хотел, чтобы она побольше рассказала, — оправдывалсяМашикули по-французски. — Нужны же улики. Я не думал, что Карлуша решится стрелять.

Денисия была в сознании, она даже боли не ощущала, новидела, как по ее белой курточке расползается красное пятно. Ей стало страшно.Она, обхватив здоровой рукой шею Аронова, испуганно взглянула на него ирастерянно спросила:

— Я не умру?

— Крошка моя, любимая, ты будешь жить, — ответил он.

В его глазах было столько боли, что Денисия поняла: ондействительно ее любит.

Уже в госпитале Денисия узнала от Аронова (он не отходил отее кровати), что Добрынина застрелилась.

— Ну вот, — сказала она, — вы не зря в Париж прилетали.Теперь у вас есть сенсационный материал.

Аронов покачал головой:

— О таких историях в СМИ не поминают. Слишком важные персонызамешаны в этом деле. Мне не дадут и слова сказать из всего, что я разведал.

— Вы что же, это только сейчас узнали? — удивилась Денисия.

— Нет, я всегда это знал.

— Зачем же в Париж прилетели?

— Чтобы обезвредить Добрынину, — признался Аронов.

Она поразилась:

— Так вы знали, кто она?!

— Да, я практически это знал и был раздосадован, когдаувидел вас в самолете, летящем в Париж.

Я сразу предположил, что вы начнете везде соваться ииспортите мне весь план.

Денисия обиженно поджала губы:

— Вот вы какой. Оказывается, вы из тех, которые женщинам недоверяют, потому что считают их всех дурами.

Аронов усмехнулся и возразил:

— Нет, я из тех, кто не любит подвергать опасности жизньлюбимой женщины.

Денисия помрачнела.

— Прошу вас, — сказала она, — не мучайте меня, не говоритемне о своей любви. У меня есть жених, он на войне, он мне верен, и мне кажется,что, слушая вас, я его предаю.

— Хорошо, — согласился Аронов. — Я не буду больше об этомговорить, но ответьте мне на один вопрос. Скажете правду?

— Я теперь никогда не лгу, — гордо сообщила Денисия.

Он с улыбкой кивнул и спросил:

— Неужели у меня нет никакой надежды понравиться вам?

— Вы мне очень нравитесь, но у меня есть жених.

Он любит меня, а я люблю его.

— Но он не может любить вас так, как я!

— Почему?

— Потому что никто так любить не может! — горячась,воскликнул Аронов и, рассмеявшись, перевел свой порыв в шутку. — А если бы япризнался вам в любви с экрана телевизора, признался на всю страну, неужели итогда ваше сердце не дрогнуло бы? — спросил он.

Денисия задумалась, представила, как телезвезда Ароновпризнается ей в любви и об этом узнает вся страна…

— Ну, не знаю, — усомнилась она. — Может, сердце мое идрогнуло бы.

— И что бы вы тогда сделали? — расхохотался Аронов. — Так, сдрогнувшим сердцем, за своего Гусарова замуж и пошли бы? И потом стали бы емулгать, что терпеть не можете этого журналюгу-телезвезду?

Денисия тоже рассмеялась.

— Нет, — сказала она, — я не стала бы ему лгать.

— А как же я об этом узнал бы, о том, что ваше сердцедрогнуло? — уже серьезно спросил Аронов. — Вы что, первая мне позвонили бы?

И она серьезно ему ответила:

— Нет. Я опять надела бы передник и покатила бы тележку попроспекту к тому клубу, где мы с вами встретились. Шла бы, как в тот раз,выкрикивая: «Беляши! Пирожки! Налетай! Подходи!»

— Смотрите, — погрозил ей пальцем Аронов. — Ловлю вас наслове и на всякий случай сообщаю: в том клубе я регулярно бываю по четвергам.

— Ой, что мы все о глупостях болтаем, — рассердиласьДенисия. — Расскажите мне лучше, откуда вы узнали, что Добрынина и естьКарлуша?

— Провел небольшое журналистское расследование и врезультате узнал, что последний звонок жениху Федоры был из российского офисаДобрыниной.

Таким образом она попала под подозрение, а когда естьподозреваемый, находятся и улики.

— А как вы узнали, что она была любовницей Воровского?

Аронов удивился:

— Любовницей Воровского? С чего вы взяли?

— Она сама призналась, что они с Воровским занимались водном драмкружке.

— Но любовницей она была не его, а генерала Серова.

— Генерала Серова? Это же начальник моего Саши.

— Тогда можете своему Саше передать, что этим начальникомуже занимаются соответствующие органы, — сообщил Аронов.