завтра всех жителей славного Хольмгарда на пир, а сегодня… — Он подал свои людям знак: — Выкатываю для вас бочку отборного выдержанного меда!

Все, что происходило вокруг, никак не умещалось в голове Ольгерда. Он в каком-то ступоре переводил взгляд с Рорика на Ладу, не в силах осознать страшную реальность. Такое же пугающее опустошение он чувствовал лишь в день гибели своей семьи. «Этого просто не может быть. Не может…» — повторял и повторял Ольгерд, словно слова могли удержать его от чего-то страшного и непоправимого, а из самой глубины души завораживающе смотрели ледяные глаза, и бескровные змееподобные губы шептали: «Никто не может отобрать у тебя то, что по праву принадлежит только тебе».

Глава 33

Начало весны 122 года от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Лагерь императорской армии под стенами Ура

За неделю вал вырос почти до половины. Беря начало шагов за семьдесят от стены и идя под довольно крутым углом, он уже почти добрался до рва. Работы возобновлялись с рассветом и заканчивались в темноте. Легионеры с тачками или носилками, как рабочие муравьи, тащили землю и камни наверх. Высыпали и шли за новой партией. Вверх-вниз, вверх-вниз двигались две бесконечные человеческие цепочки, и вал неуклонно поднимался.

Иоанн катил тачку, груженную камнями, и это была единственная привилегия, которую он себе позволил. Катить, хоть и в гору, все-таки было полегче, чем таскать неподъемные носилки или махать киркой. Обливаясь потом и упираясь взглядом в спину впереди идущего легионера, он почему-то вспоминал то утро, когда все началось.

Шесть легионов, выстроившись идеальными прямоугольниками по периметру плаца, слушали обращение своего стратилата. Наврус говорил, как обычно, прямо и очень доходчиво.

— Город должен быть взят, чего бы это ни стоило! Поэтому у вас есть два пути: или уложить своими трупами подступы к Уру и забраться по ним наверх, или насыпать вал, ведущий прямо к зубцам городской стены.

Замолчав, он обвел взглядом замершие легионы.

— Да, есть два пути! Но если вы думаете, что я позволю вам выбирать, то вы полные олухи! Ваши дубленые шкуры слишком дорого обходятся империи, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Так что хватайте мотыги, тачки и прочее. Через две недели я жду доклада о завершении строительства!

За стратилатом под установленным балдахином стояло все нынешнее высшее руководство армии: Иоанн, Прокопий и два легата имперских легионов с одной стороны, а с другой — Василий, Зоя, Варсаний и еще человек десять, надерганных из командования всевозможных варварских подразделений.

Речь Навруса вызвала у Василия презрительную гримасу, и, нагнувшись к уху сестры, он достаточно громко прошептал:

— Не понимаю. Ведь он же их оскорбляет — чего они лыбятся?

Зоя лишь тяжело вздохнула, подумав: «Если бы ты, братец, научился так оскорблять людей, то давно бы сидел на императорском троне». Вся затея со строительством вала, которая поначалу показалась достаточно уместной, теперь не нравилась ей все больше и больше. Пока Зоя не могла понять причины, и недовольство было, скорее, чисто интуитивным.

Над легионами пронеслись гортанные команды центурионов, и когорты начали выдвигаться на обозначенные позиции. Через несколько минут, когда поле очистилось от пехоты, в глаза бросились оставшиеся неровные квадраты вспомогательной варварской конницы и сверкающие начищенной сталью плотные ряды катафрактов. От тех и от других отделились несколько всадников и направились в сторону Навруса.

Разглядев делегации, Варсаний позволил себе довольную усмешку. Его люди провели усиленную работу среди варварских вождей, смысл которой можно было выразить лозунгом: «Мы воины, а не землекопы! Наше дело сражаться, а не камни таскать!». Среди пехотных легионов это не нашло должной поддержки, там народ к земляным работам был привычен, а вот в кавалерийских схолах зерно упало в благодатную почву, и сейчас должно было подняться цветком раздора. В планах Варсания было как минимум замедлить строительство, а как максимум — остановить вовсе. Прибывшее буквально сегодня известие от Феодоры извещало его о скором прибытии большого посольства из столицы, и до того времени любые изменения в существующем положении дел были крайне нежелательными.

Перед навесом всадники спешились и, поскольку в создавшейся ситуации невозможно было понять, к кому обращаться первому, то попросту склонились в сторону обоих претендентов, но подошли к стратилату армии.

— Мой господин, — от варваров выступил хан Менгу, — в традиции наших народов черный труд считается недостойным настоящего воина. Степному батыру зазорно копаться в земле.

Новый командующий тяжелой конницей поддержал хана:

— Под моей рукой служат отпрыски самых древних родов Туры…

Наврус оборвал их обоих:

— Хватит! — Он наградил магистра панцирной кавалерии тяжелым взглядом. — Ваши катафракты пусть займут позицию напротив главных ворот Ура. Две схолы днем, а одна ночью в полном боевом облачении и в седле должны быть в постоянной готовности отразить внезапную вылазку осажденных.

Лицо командующего элитной конницей застыло в гримасе сдержанного возмущения. Просидеть целый день под палящим солнцем в железном «коконе» — испытание еще то, но против такого приказа возразить было нечего.

Вдоволь насладившись своей маленькой местью, Наврус повернулся к хану.

— А вы…

Договорить ему не дал вышедший вперед Иоанн.

— Я думаю, если нашим степным батырам зазорно поработать руками, то мы найдем им задачу полегче, но… — Он расстегнул фибулу плаща, и дорогая бархатная ткань упала к его ногам. — Но тогда будет справедливо облегчить и их долю в добыче.

Заговорщицки подмигнув Наврусу, Иоанн стащил через голову вышитую золотом далматику и произнес громко, так, чтобы его слышали уходящие с плаца когорты:

— Первые цари Туры не гнушались махать киркой вместе со своими легионерами, а я, Иоанн Корвин, всегда брал пример со своего великого предка. — Повернувшись, он нашел глазами Луку. — Легат Велий, прикажите выдать мне шанцевый инструмент.

Лука Велий бросил короткий приказ своему ординарцу, и тот уже через минуту вернулся, неся в вытянутых руках обычную кирку так, словно это была священная реликвия.

Варсаний вместе со всеми присутствующими перевел изумленный взгляд со старой кирку на голого по пояс Иоанна. К своей досаде, он должен был признать, что мальчишка его переиграл. После того, что он сделал, впору самому логофету хвататься за лопату, не говоря уж про всех остальных.

Довольный произведенным эффектом, Иоанн забросил инструмент на плечо и, кивнув Наврусу: «Можете продолжать!» — пошагал за уходящей колонной.

Посмотрев вслед белой худющей спине, Фесалиец промокнул платком пот и подумал: «Если бы сейчас кто-нибудь принял у меня ставку, то я