– Простите, моя госпожа, за то, что при рождении отец написал у меня на лбу «страшилище».

– В которое я почти сразу влюбилась, – вздохнула Ги-Мла.

– Вот это правильно, а то страшилище одиноко бродило по миру, никому не нужное, кроме второго такого же страшилища.

Дрова догорели и Бикир встал «подкормить» печку. Ги-Мла допила остывший чай. Почти холодный, он оказался еще вкуснее, в нем появились новые нотки. Подбросив дров, сын Митверхала посмотрел в окно. Солнце было еще высоко, но не стоило испытывать терпение Ки-Кияла.

– Зря я это сделал, – показал он на весело разгоревшееся пламя, – пора возвращаться.

– Уже? – расстроенно спросила Ги-Мла, вставая, – Бикир, а мы приедем сюда еще?

– Конечно, любимая, раз тебе понравилось, – он помог ей надеть куртку и обнял сзади, уткнувшись носом в шею, – можем отправиться сюда сразу после свадебного приема.

Он с шумом вдохнул, наслаждаясь запахом ее кожи. По спине пробежали мурашки, и она, закрыв глаза, представила, что церемония позади, они вдвоем, не нужно никуда спешить, и им принадлежит все время мира. Она почти поверила, что это так, но тут Бикир отпустил ее. Пора ехать. Он не стал тушить печку, сказав Ги-Мле, что это очень самостоятельная дама, сама потухнет, когда нужно. Они пошли в конюшню, где ждал Малыш. Ги-Мла с сожалением покидала домик. Ей понравилось это уединенное место, понравился травяной чай и крендельки, понравился восхищенный взгляд Бикира и его прикосновения. Но все это заметал легкий снежок разочарования. Она понимала, что Бикир дал слово и надо радоваться тому, насколько бережно он к ней относится. И все равно, чашка чая и несколько поцелуев – совсем не то, о чем она мечтала.

В конюшне было неожиданно тепло, зря она переживала, не замерз ли бедный Малыш. Пырларл приветствовал хозяина радостным хрюканьем, но покосился на его спутницу.

– Малыш, свои, – скомандовал Бикир, и пырларл в знак согласия потряс головой.

– Надо же, здесь совсем не холодно, – Ги-Мла сунула перчатки в карман.

– Эта скотинка тут усердно дышала. Пырларлы вообще теплые. Даже в мороз под открытым небом можно неплохо переночевать, прислонившись к его пузу.

Ги-Мла с опасливым любопытством провела рукой по животу Малыша. По сравнению со спиной и крупом, волоски здесь были мягче, чуть длиннее и пышнее.

– Почти как Мурец…

– Только не мурлыкает, – ответил Бикир, потрепав длинную гриву, – что, хрюнделябр, синакотиком тебя еще не называли?

Малыш, недовольный, что его трогают чужие руки, прижал уши, но стоял смирно.

– Не хочу уезжать. – капризно сказала Ги-Мла.

Бикир, направившийся было за седлом, вернулся и обнял ее.

– Мы скоро приедем опять, девочка моя, но сейчас придется возвращаться. Времени осталось на один поцелуй.

Чувствуя, как их дыхание смешивается, Бикир хотел только одного – чтобы это мгновение продолжалось вечно. Стоило огромных усилий не давать волю рукам, хотя голова шла кругом от ее близости и вкуса губ. Он целовал невесту, забыв обо всем, пока не почувствовал ее руки у себя под рубашкой. Он замер, не дыша, а ее руки гладили напрягшийся живот и грудь, сжимали между пальцами мгновенно затвердевшие соски.

– Ги-Мла, – хрипло выдохнул он, – что ты делаешь?

Бикир отступил к стене, не желая, чтобы она почувствовала, насколько хорошо в его теле отлажена реакция на женщину. Но Ги-Мла шагнула следом и прижалась еще теснее. Она и не думала сдаваться. От прикосновений у него мутилось в голове, а когда она, подсунув руку под ремень, провела вдоль живота, почти коснувшись… сила воли с виноватым видом отступила в сторону.

– Девочка моя, – простонал он, – прошу тебя, не надо…

Но она уже все для себя решила – она хочет принадлежать ему до конца.

– Если не возьмешь меня сейчас, Бикир, – прошептала она, – я просто умру.

Бикир судорожно сглотнул, из последних сил цепляясь за остатки благоразумия, но тут она слегка укусила его за сосок и цепляться стало не за что. Непобедимый Бикир рухнул на колени, обнял ее и уткнулся лицом в живот.

– Все что хочешь, любимая, моя жизнь принадлежит тебе, – прошептал он, чувствуя, как по щеке скатывается слеза, первая в жизни – счастливая.

– А моя – тебе, – улыбнулась Ги-Мла. Вот теперь все как надо!

Бикир встал, взял ее на руки и понес обратно в дом, оставив в конюшне озадаченного Малыша.

Вопреки всему, что она слышала от подруг, служанок и даже читала в кое-каких запретных свитках, было не страшно, не стыдно и не больно. Бикир сделал все, от него зависящее, чтобы то, чем они сейчас занимались, навсегда стало для Ги-Млы самым желанным времяпровождением. Не требуя пока ничего взамен, он не оставил без внимания ни одного, даже крошечного уголка ее кожи. Мягко преодолевая застенчивость, он действовал умело и не торопясь, смакуя каждое мгновение, пока ей не стало казаться, что она горит на медленном огне, и она, изнемогая от наслаждения, не взмолилась: «Бикир, ну, когда…». И тогда Бикир сделал ее своей, а она чуть не задохнулась от того, что теперь они принадлежат друг другу полностью и безраздельно, что они одно целое.

Потом они лежали, обнявшись, Ги-Мла водила пальцем вокруг лилового шрама на его груди, а Бикир поглаживал ее и испытывал такое блаженство, о существовании которого никогда не догадывался. Его душа впервые занималась любовью вместе с телом, он был совершенно потрясен этими ощущениями и их неизмеримой глубиной. Как будто до этого он барахтался на мелководье с лягушками в мутной от ила воде, а потом нырнул в чистое горное озеро. Ги-Мла с восторгом думала, как сильно реальность превзошла ожидания и насколько прекрасна эта новая страница жизни. И в то же время она пыталась понять, что в ней изменилось. Осталась ли она такой как прежде или теперь она другая? И неужели после этого ей придется вернуться в свою обычную жизнь?

Бикир приподнялся на локте и погладил ее по щеке, по груди, по животу.

– Моя госпожа довольна?

– Да, Бикир, это просто… ни с чем не сравнимо… потрясающе… – она думала, что ей не хватит тысячи слов, но нашлось всего несколько, да и то с трудом.

Сын Митверхала самодовольно улыбнулся.

– Ты не представляешь, как я счастлив это слышать. Но теперь нужно возвращаться, и побыстрее. Скоро стемнеет. Малыш, конечно, найдет дорогу и впотьмах, но твои родные будут сходить с ума.

Услышав о родных, Ги-Мла почувствовала укол страха. Как она посмотрит в глаза дяде? Что скажет? Он ведь сразу все поймет. Бесчестье – самое страшное, что может случиться с девушкой в Мааданде. Но что делать, если при виде жениха она забывает все запреты?

– Бикир, я боюсь возвращаться.

Сын Митверхала строго – насмешливо посмотрел на нее.

– Значит, затащить мужчину в постель она не боится, а домой возвращаться боится! Нет уж, радость моя, за свои поступки надо отвечать.