Селеста в панике заметалась по пещёре, но, встретившись глазами с одним из оккультистов, громко закричала и, потеряв от страха сознание, повалилась на пол.

«Провидица, освободи меня от оков.

Сломай границы времени и дай мне перешагнуть порог твоего мира».

Теперь голос бога был обращен к девушке. Мадлен не видела, но чувствовала, как нечто холодное подошло к ней со спины, положив на плечи невидимые руки. То были не оккультисты, а тот, кому они верно служили. На душе стало тоскливо, боль и отчаяние сковали тело.

Но разум продолжал сопротивляться.

– Я не стану этого делать… Никогда… Слышишь? Никогда!

«Ты в моей власти, провидица…

Тебе не под силу сопротивляться мне…

Ты принадлежишь мне, всегда принадлежала…

Ты мояяяя…

Я всю твою жизнь стоял за твоей спиной.

Ты шла по пути, который указывал я.

Твоя судьба предопределена».

– Нет! Нет! Я не стану исполнять твою волю.

«Ты уже делала это, и не раз.

Тёмная фигура в твоём видении, та, что спалила Париж. Вспомни её.

А затем вернись в прошлое и ответь мне на вопрос: кто устроил пожар?»

– Я, – прошептала Мадлен, вспоминая, как спасала от виселицы Калеба, поджигая эшафот.

«Вспомни видение, в котором погиб Генрих Валуа, и ответь на вопрос: кто пустил к нему убийцу?»

– Я, – обречённо прошептала Мадлен, помня, как по её просьбе стража пропустила за ворота дворца Жака Клемана.

«Видишь, я всегда был частью тебя. Не осознавая того, ты делала всё, что приказывал я».

Широко распахнув глаза от ужаса, Мадлен была готова поклясться, что чьи-то руки обхватили её за талию, сжимая всё сильнее и сильнее. Она чувствовала его присутствие. Абраксас был рядом.

Он стоял за её спиной, видя насквозь. И девушку поняла: древний бог не врёт, он всегда был подле неё. Его незримые руки продолжали касаться её тела, а она была не в силах защититься.

«Освободи меня…»

– Нет… нет…

«Тогда мой дар, живущий внутри тебя, всё сделает сам…»

Девушка не успела до конца осознать услышанных слов, когда вокруг неё пропали все звуки. Мир будто замер, остановился.

Она видела, как, борясь с оккультистами, Анри стоит у самой границы миров, и как где-то вдали яркой вспышкой прорезалось пространство, разрушая тонкий барьер. В груди нарастал комок напряжения. Сила, так давно дремавшая внутри, готовилась излиться наружу, расколов границы времени. Мадлен не могла этому помешать. Она была всего лишь человеком. Он – богом, чья сила безгранична.

Ещё немного, и завеса падёт: Анри окажется по ту сторону мира, и Абраксас заберёт его тело. «Этого нельзя допустить, нельзя», – понимала Мадлен. В её голове вновь возникло страшное видение: она снова увидела мир, утопающий в крови.

В эту минуту взгляд девушки замер на песочных часах, медленно крутившихся над ладонью каменного истукана. «Время течёт… и ничто не в силах его удержать… Дедушка, напрасно ты ввязался в эту игру. Нельзя победить само время…»

Не спуская глаз с песочных часов, Мадлен вспоминала все свои видения, связанные с Нострадамусом.

Слышала его голос, долетавший сквозь пелену годов. И вдруг вспомнила фразу, что заставила её вздрогнуть.

«…в свою печать я помещу тайну, открыть которую смогут лишь избранные».

Судорожно копаясь в своей памяти, Мадлен начала извлекать наружу давно забытые воспоминания. Вот она впервые прибывает в Тюильри. Знакомится с Екатериной Медичи. Берёт в руки предсказание Ностадамуса и разглядывает печать. На кусочке красного сургуча изображены песочные часы. Они крутятся, переворачиваются в воздухе, точно как те, что находятся сейчас над ладонью Абраксаса.

В голове возникло второе воспоминание.

Мадлен вглядывается в другую печать и удивляется, что она совершенно не похожа на первую. Те же инициалы, тот же сургуч, но часы – они разбиты.

«Чтобы победить время, нужно прервать его ход», – Мадлен вспомнила строчки, выведенные рукой Нострадамуса.

И её осенило:

«Боже мой! Дедушка, ты всё-таки оставил мне подсказку, ты нашёл способ остановить Абраксаса. Ну конечно, конечно, – часы! Их нужно разбить. И сделать это следует сейчас, в момент проведения ритуала».

В сердце девушки зажглась искра надежды. И лишь невидимые путы, которыми бог окутал её тело, мешали свершить задуманное.

Мадлен сделала глубокий вдох, ощутив, как сильно сдавливают её оковы бога. Абраксас был силён, практически непобедим. Но девушка решила идти до конца.

«Нет такого врага, которого нельзя победить. Мы проигрываем тогда, когда перестаём верить в саму возможность победы. А я верю в неё».

Мадлен напряглась, почувствовала каждую мышцу своего тела, услышала, как бьётся собственное сердце.

Понимая, что его жертва сопротивляется, Абраксас попытался взять контроль над её разумом, завладеть её сознанием. Но отчего-то никак не мог пробиться в голову своей провидицы. И вдруг Мадлен отыскала ответ на этот вопрос:

«Во время кровавой жатвы Абраксас недополучил сил. Эсма и Селеста остались живы, а значит, урожай не собран. Абраксас не настолько силён, насколько должен быть. Это мой шанс!»

Мадлен расслабилась. Она догадалась: бороться с богом нужно внутри себя. Её сила скрыта в душе. И туда её однажды поместил сам Абраксас. Сегодня великий дар бога обернётся против него. Та, кто рождена была стать рабыней бога, примерит на себя роль его палача.

Мадлен улыбнулась, от этих мыслей, она стала сильнее. Девушка была готова поклясться: Абраксас слышит её, и он боится.

Она отыскала его слабое место. Она нащупала его боль.

«Тебе никогда не выбраться из камня. Я тебе не позволю. Ты видел в Нострадамусе отчаявшегося слабака, пришедшего к тебе за помощью. А во мне свою вещь. Но ты недооценил ту силу, что хранит в себе человек. Нострадамус нашёл способ одолеть тебя. А я приведу его план в жизнь».

Попытка, ещё одна, и ещё… Выбить бога из своей головы было сложно. Своими невидимыми щупальцами он до последнего впивался в сознание девушки, но она не сдавалась. Снова и снова она выбрасывала его вон. И с каждой новой попыткой Абраксас становился слабее. Наконец Мадлен поняла, что может пошевелить пальцами. Может дёрнуть рукой, повернуть голову. Абраксас отступал. Девушка чувствовала, как бога переполняла ярость, дикая, нечеловеческая. Он пылал, изворачивался, сгорая в безумной агонии. И тогда Мадлен сумела сделать шаг. Всего один.

Девушка нагнулась и подняла с пола камень. «Даже самые сложные, неподвластные человеческому пониманию сооружения имеют свои изъяны». Обваливаются дома, рушатся мосты, умирают целые народы… А часы? Они разбиваются».

Замахнувшись что было сил, Мадлен сбросила с себя последние путы.

Её пальцы готовы были разжаться и бросить в цель увесистый камень. Но, прежде чем она успела это