опустился на сиденье. Бледные ладони торопливо скользнули по щекам, собирая остатки слез. – Мне неизвестно, что там вообще произошло…

– Было бы лучше, если бы администрация узнала об использовании комнаты не по назначению. – Морозов неопределенно повел плечами. – Какое наказание следует за такое? Дисциплинарное взыскание? Отчисление?

– Вы не понимаете… – горькая усмешка сорвалась с уст Коваленского. – В этом году я выпускаюсь и, честно говоря, не планировал продолжать обучение в магистратуре. Она не является бесплатной даже для стипендиатов. Исключительно элитный уровень обучения. – Староста снял очки, позволив им повиснуть на цепочке, устало потер переносицу и зажмурился. – Но среди работодателей этот уровень образования очень ценен… Почему-то только в России бакалавриат не считается полноценным оконченным высшим образованием. Сплошная карикатура…

– Таков ваш способ заработка? – Морозов сцепил пальцы в замок и расслабленно опустил предплечья на колени.

– Игнорирование магистратуры в моем случае равносильно тому, что все годы обучения были напрасны. На самом деле, первое время все было достаточно безобидно. – Даниил провел языком по губам и шумно шмыгнул носом. – Комната была нужна для уединения, поскольку студенты живут по двое. Разумеется, просить соседа «погулять», особенно после комендантского часа, как минимум неудобно и как максимум нецелесообразно. Сами понимаете… Молодые парни девять месяцев в закрытом кампусе. Спрос был велик.

Морозов понимающе кивнул, но не стал перебивать Даниила. Все было настолько тривиально, что он не смог сдержать тихой усмешки.

– Конечно, об этом знал ограниченный круг людей, иначе уже давно нашлись бы желающие выдать меня администрации. – Коваленский запрокинул голову и шумно вздохнул. – Все изменилось, когда ко мне стал приходить Меркулов с различными просьбами. Сначала они не предвещали беды. Но по итогу он оказался ненасытным и наглым. И в какой-то момент…

– …вы перестали контролировать ситуацию, – догадался Морозов и окинул старосту сочувственным взглядом.

– Я никому не мог рассказать. Мое имя для Меркулова не имеет никакого веса. Да и я сам, впрочем, пустое место… – Даниил неожиданно замолчал и потупил взгляд.

В комнате повисла тишина, которую следователь не смел нарушить. Она имела осязаемость и определенный вес. Крамольные мысли роились в голове, порождая в утомленном сознании нечеткие образы. Укрывательство преступления являлось уголовным делом публичного обвинения, поэтому заявления для его возбуждения не требовалось. Впрочем, как и для убийства. Основная проблема укрывательства состояла в том, что оно фактически препятствовало своевременному раскрытию преступления и привлечению виновных лиц к уголовной ответственности. Подобная ситуация могла привести к абсолютной безнаказанности.

Если убийство не было совершено никем из четыреста пятой комнаты, значит, Коваленский, Меркулов и братья Карповы не являлись соучастниками в преступлении. Они не оказывали содействия убийце и, соответственно, не находились в причинной связи с убийством. Меж тем прямой умысел присутствовал. Ребята осознавали, что, инсценируя самоубийство, укрывали иное преступление. Хотя…

– Когда вы поняли, что Василевская мертва, о чем подумали в первую очередь? – голос следователя в плотной тишине прозвучал словно выстрел, вырывая Даниила из оцепенения. – Почему вы решили избавиться от трупа?

– Не понимаю…

– Вы подумали, что Меркулов и Карповы убили Василевскую? – прямо спросил Морозов. – Поэтому решили скрыть следы? Чтобы их защитить?

– Нет! – чрезмерно эмоционально, почти испуганно, выкрикнул Коваленский. – Конечно, нет! Я подумал, что, возможно, Василевская приняла наркотики или перебрала с алкоголем. Подобные вещи действуют на организм человека по-разному… Может, она принимала какие-то лекарственные препараты или чем-то болела. Не знаю…

– Значит, вы были уверены, что ваши друзья не убивали ее?

– Конечно. – Даниил мелко закивал. – Меркулов, конечно, тот еще ублюдок, – неожиданно даже для самого себя выпалил он, – но он, честно говоря, трус. Не думаю, что он бы решился на подобное. Да и Василевскую не знал. Сложно представить, что между ними мог быть какой-то конфликт…

– А Карповы? – Морозов поджал губы и глубоко вздохнул.

– Да нет… – уже тише произнес Даниил. – Они просто балагуры и наркоманы. Знаю, что летом у Ильи были с этим большие проблемы.

Морозов не мог не подумать о мертвой девочке, которую убили в наркотическом опьянении. Но слова Коваленского его немного воодушевили. Следователь надеялся, что при подобном стечении обстоятельств смог бы вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Коваленского ввиду отсутствия состава преступления. Прямого умысла не было. Однако подобная мысль была достаточно зыбкой, и многое зависело от того, кто окажется настоящим убийцей Василевской и как скоро Морозов его найдет.

– Вы, словно малые дети, решили, что умнее нас, взрослых, – достаточно снисходительно произнес следователь. – Мы не вешаем убийство на тех, кто просто оказался не в том месте и не в то время, без наличия прямых доказательств. Возможно, своими действиями вы, наоборот, избавились от какой-либо улики или зацепки, которые могли бы вас полностью оправдать. Как правило, убийца всегда оставляет следы, – Морозов тихо вздохнул. – Я не использую белые нитки для шитья уголовных дел. Это не соответствует моим принципам, Даниил. Полагаю, обыскивать комнату нет смысла?

– Нет… я тщательно убрался. Как и всегда… Что теперь будет? – тихо спросил Коваленский, беспокоясь исключительно о своем будущем.

– Я буду честным. Не люблю обнадеживать. – Морозов заметил короткий кивок старосты. – Меркулов при официальном допросе будет все отрицать, и у меня нет никаких прямых доказательств его причастности. В вашем общежитии нет даже чертовых камер… Если Василевскую убил кто-то другой и подкинул в вашу комнату, то картина вырисовывается более-менее радужная. При таком раскладе я смогу свести ущерб к минимуму. Возможно, даже без привлечения вашей компании к уголовной ответственности. В частности, вас, Даниил. Но если убийство совершил Меркулов или кто-то из братьев Карповых – все выглядит достаточно скверно. И ваши действия могут быть квалифицированы как соучастие.

– А если… – голос Коваленского предательски дрогнул, – а если… Что значит «более-менее радужная картина»?

– При добровольном признании в случае возбуждения уголовного дела лицо может быть освобождено от отбывания наказания, – будничным тоном ответил Морозов и неопределенно повел плечами.

Коваленский заметно побледнел, тонкие губы задрожали. Следователь подумал, что староста вновь не сможет сдержать свои эмоции под контролем и расплачется. Морозов не желал на это смотреть.

– Послушайте, – Морозов пытался придать голосу больше мягкости, – мне нужно поскорее найти убийцу Василевской. Может, вы что-то знаете? Конфликты? Странные разговоры? Подозрительные друзья, приятели и случайные собеседники? Хоть что-то?

– Мне не приходилось лично общаться с Василевской. – Голос Коваленского прозвучал сипло. – Можно сказать, я знаю о ней ровно столько, сколько и другие старосты. Даже меньше…

Даниил на мгновение застыл и спустя секунду сорвался с места. Он торопливо открыл шкаф и беспорядочно стал перебирать вещи. Светлые брови были сведены к переносице, а волосы растрепались, ниспадая на плечи и