– Ну, мне так не показалось, – возразил Данте. – Плащ ты держишь в руках, и я не видел, чтобы к нему прикасалась девушка. Зато я отлично рассмотрел, как ты пытался ее задушить.

Торговец разразился чередой проклятий.

– Отдай нам плащ, и я не стану требовать твоего ареста, – добавил Данте.

Находясь в его объятиях, Телла могла видеть только его грудь, но представила, что выглядит он как воин – во всем своем божественном великолепии, похожий без рубашки на мстительную звезду, только что упавшую с небес.

– Прекрасно, – проворчал мужчина. – Я бы и сам не стал забирать назад этот испачканный лоскут.

– Что ж, отлично. Второй плащ – черный – я возьму для себя. – Такого безжалостного голоса Телла никогда у него не слышала. При этом с ней он обращался с невероятной нежностью. Он бережно подоткнул накидку вокруг ее обнаженных плеч и дрожащих ног.

– Ты как – в порядке? – спросил он.

Телла пожалела, что не может просто кивнуть или расхохотаться и подразнить его за излишнее беспокойство. Когда она попыталась засмеяться, из горла вылетел лишь сдавленный хрип, а вместо кивка уронила голову ему на грудь.

Она вовсе не собиралась плакать. Ни презренный торговец, ни собственная мать не достойны ни единой ее слезинки. Хотя ощущение грубых лапищ торговца у себя на шее Телла быстро позабыла, сказанные Паломой слова прочно засели в голове. Мало того, что мать бросила ее, так еще и продала звездам! Не Скарлетт, нет, у Паломы такого и в мыслях не было. Похоже, мать все же была способна испытывать любовь – но не по отношению к собственной младшей дочери.

Телла заплакала горше прежнего.

– Хоть бы она умерла! – Телла не знала, пробормотала ли она это чуть слышно или гневно выкрикнула. – Долгие годы молила я всех святых, готовых слушать, чтобы только сохранили ей жизнь, пока я сама ее не найду. Я потратила на нее все свои молитвы, а она отдала меня, как грязную тряпку. Теперь я забираю свои слова обратно! – Голос Теллы вдруг сорвался на крик. – Все забираю обратно. Пусть умирает, пусть заживо сгниет в плену карты, мне все равно. Теперь мне все равно…

Телла не знала, сколько раз пробормотала эти последние четыре слова.

Данте продолжал прижимать ее к себе, поглаживая по волосам и спине своими сильными, успокаивающими пальцами и время от времени целуя в макушку. Когда она наконец успокоилась, он спросил:

– Куда мне тебя отнести?

– В такое место, где я смогу забыться.

Телла снова уткнулась головой в теплую грудь Данте. Она так устала. Устала от игр и лжи, от разбитых сердец, устала пытаться спасти себя и свою мать. Ей хотелось забыть обо всем этом. Возможно, смежив веки, она немного поспала, а, быть может, Данте потребовалось всего мгновение, чтобы унести ее далеко от парка. Казалось, прошло совсем немного времени, прежде чем она снова услышала его низкий голос:

– Сама идти сможешь?

Телла кое-как кивнула, и Данте плавно опустил ее перед узкими осыпающимися ступенями, поросшими мхом и опутанными паутиной. Эти освещенные светом звезд руины были заброшены так давно, что даже насекомые разбежались. Подняв глаза, Телла увидела, что они находятся точно под сверкающим белым сердцем, помещенным Легендо на ночной небосвод.

– Что это за место? – спросила она.

– Если верить древним мифам Валенды, оно принадлежало губернатору, который правил задолго до возникновения Меридианной империи, еще когда на земле царили Мойры.

Данте повел ее вверх по ступеням, ведущим к полуразрушенному остову старого здания. Бабушка Теллы Анна всегда говорила, что о красоте человека можно судить по его костям. Судя по «костям» этого поместья, некогда оно блистало великолепием.

Крошащиеся колонны и заросшие сорной травой внутренние дворы свидетельствовали о былом богатстве, в то время как потрескавшиеся статуи и облупившиеся расписные потолки намекали на увлечение давно умерших хозяев искусством. Только одна реликвия, казалось, избежала смертельной ласки времени. Фонтан в центральном дворе, выполненный в форме женщины, одетой так же, как Телла и держащей кувшин, из которого в бассейн у ее лодыжек лилась бесконечная струя смородиново-красной воды.

– Говорят, что это место проклято, – продолжил Данте. – Во время одного из многочисленных устраиваемых губернаторов торжеств его жена узнала, что он планировал отравить ее, чтобы жениться на своей молодой любовнице. Вместо того чтобы выпить яд, жена добавила в него три капли собственной крови и вылила в качестве подношения одной из Мойр – Отравителю. Она поклялась прожить остаток жизни у него в услужении, если он уважит одну ее просьбу.

– О чем же она попросила?

– Жена не знала, кто именно любовница ее мужа, но лишь то, что эта женщина была на празднике. Вот и захотела, чтобы муж помнил только свою жену.

– И что случилось потом?

– Отравитель исполнил ее желание. Выпив бокал ядовитого вина, муж забыл всех, кого когда-либо знал, кроме своей жены. – Данте бросил взгляд украдкой на статую, льющую воду из своего бездонного кувшина.

– Значит, это и есть та самая жена? – спросила Телла.

– Да, если веришь в эту историю. – Данте присел на край фонтана, чтобы красная жидкость журчала за его спиной мягкими музыкальными нотами, и продолжал рассказ: – Жена была недовольна, потому что Отравитель стер из памяти ее мужа всех людей. Как губернатор он стал абсолютно бесполезен. Едва о его состоянии стало известно, его лишили должности, и вскоре должны были выгнать из дома. Поэтому, несмотря на то, что первая сделка ничем хорошим не закончилась, жена пролила еще несколько капель крови и снова призвала Отравителя, на сей раз обратившись к нему с просьбой вернуть мужу память. Он предупредил, что в таком случае муж снова попытается убить ее. Поэтому женщина пообещала служить Отравителю и в загробной жизни тоже, и попросила еще об одной услуге – наделить ей силой заставить своего мужа забыть только одного человека. Отравитель согласился, но снова предупредил о последствиях. Женщине было все равно – до тех пор, пока она сохраняла свой дом и титул.

– Думаю, что знаю, к чему это приведет, – заметила Телла.

– Попробуешь сама закончить рассказ? – тут же предложил Данте.

– Нет. – Телла присела рядом с ним на край фонтана. – Хочу послушать его в твоем исполнении – ты прекрасный рассказчик.

– Что верно, то верно.

– Ну, у тебя и самомнение! – Она наклонилась ближе, чтобы ткнуть его локтем в ребра, но Данте, воспользовавшись возможностью, обхватил ее за талию своей крепкой рукой и прижал к себе.

Он оказался очень теплым, словно живой щит, защищающий ее от остального мира. Теснее прильнув к нему, она стала слушать окончание рассказа:

– Отравитель восстановил память мужа, а затем сказал жене, что если она возьмет кувшин с водой и выльет его в бассейн в центре двора, та превратится в вино, обладающее силой заставить мужа забыть другую женщину – ту, которую он любит. Жена повиновалась, но когда вылитая ею вода стала вином, она и сама начала изменяться и в конце концов, обернулась в камень, в то время как муж наблюдал с балкона наверху. Память вернулась к нему всего на несколько коротких часов, но этого было достаточно, чтобы он тоже воззвал к Мойре.