– Ты слышала, русалка? Она не шпионка!Чума-дель-Торт не знала про лекарства и про Тарараха. Но что маг делает подводой? Я не люблю, когда в моем озере купаются.

– Я не купалась! Я летела и упала спылесоса! – едва выговорила девочка. В глазах у неё потемнело. Оназадыхалась.

– Очень мило! Так это твой пылесосраспугал нам всех лягушек? Хамство это, милочка, и больше ничего! Хамство а-лянатюрель! – заявила русалка.

Похоже, до того как утонуть, она говорилапо-французски.

– С пылесоса, говоришь, упала? А куда тылетела? Только не ври, что играла в тухлобол, – с подозрением спросилводяной.

– Я летела в сторожку Древнира! Ясно вам,зануды? В сторожку! Я должна раздавить Пиявку?! – крикнула Таня.

Девочка уже не задумывалась, стоит ей скрыватьправду или нет. Она захлебывалась. Защитная магия кольца иссякала. На крик Таняпотратила последние запасы воздуха. Она покачнулась и упала, грудью ощутивупругое давление воды.

«Ну вот и все! Как нелепо!» – было еёпоследней мыслью.

Земля дрогнула. Где-то в дурной бесконечностичерепаха раздраженно шевельнула складчатой головой, смахнув нескольких самыхнастырных истуканов. Таня открыла глаза.. Она лежала на берегу рядом состорожкой. Неподалеку сидел водяной и ковырял у себя в ухе сломанным камышом.

– Оклемалась? – поинтересовался он.Кашляя, Таня перевернулась на живот. Водяной сплюнул в пруд.

– Оклемалась. Опять я русалкепроспорил, – утвердительно сказал он.

– Почему вы меня спасли? Может, яшпионка?

– Ты не шпионка. Шпионке не было быизвестно про Пиявку – это наша главная тайна. А ты знала и не рассказала Чуме.Тебе можно доверять, – пояснил водяной, срывая новую камышину. Стараяпровалилась в ухо и извлечь её не удалось.

– Но почему Пиявка ваша тайна? Вы еёоберегаете? Зачем?

– Наказ Древнира... Когда-то давным-давноон велел нашим предкам охранять сторожку и печь. Но то же самое он велел илешим. Поэтому мы с ними и враждуем, Это ж надо было: доверить тайну такимпентюхам! Да что они могут, эти лешие?

Таня привстала на локтях. Сторожка Древнираравнодушно смотрела на озеро слепыми окнами. На траве, вздрагивая отвисшейкожей на подбородке, сидели изумрудные ящерицы.

На опушку, переваливаясь, вышел лешак, похожийна скрипучую еловую колоду, Он стоял и с равнодушием существа, рожденного чащейи буреломом, смотрел в их сторону. Водяному это не понравилось. Он встал и,шлепая ластами, направился в пруд.

– Ладно, поплыл я. Удачи тебе, девчонка!Не церемонься с Пиявкой! И, того, смотри в оба! Наши поговаривают, в сторожкеживет призрак, – сказал он и, поджав ноги, нырнул.

По воде разбежались круги. Заквакали лягушки.

Тане холодно было лежать на земле. Ее биладрожь, Она встала и, обойдя сторожку, приблизилась к окну. Вопрекиожиданиям, – проникнуть внутрь не составило труда. Девочка животомперевалилась через подоконник и сползла на пол уже с другой стороны. Сверху,сквозь потолок, просвечивал каркас крыши.

Печь белела, как каменное лицо, припудренноештукатуркой. Закрытая дверца раскалилась от жара.

Таня сделала шаг. Потом ещё шаг и еще... Новот чудо! Печь не приближалась. Напротив, с каждым новым шагом она будтоотодвигалась. Встревожившись, девочка побежала к ней со всех ног. Она иопомниться не успела, а печь уже замаячила в отдалении крошечным пятнышком.Сторожка Древнира раздвинулась изнутри, разрослась, вобрав в себя тайну пятогоизмерения.

Таня остановилась.

«Стоп! В прошлый раз так не было... Хотя впрошлый раз Пиявка только ещё заползала в огонь», – вспомнила она.

Поразмыслив, Таня предприняла ещё однупопытку. Повернулась и пошла задом наперед. Бесполезно. Добрых десять минутмалютка Гроттер то пятилась, то металась по комнате зигзагами, то пыталасьползти, то, надеясь обмануть заклинание, устремлялась в сторону,противоположную печи. Бесполезно. Никакие уловки не помогали. Словно дразня её,печь то оказывалась совсем рядом, то удалялась скачками, поочередно возникая вовсех углах комнаты и жарко улыбаясь пышущей дверцей.

Таня опустилась на пол и подперла головуруками, Ей было. холодно и плохо. Никогда прежде она не ощущала себя такойслабой, такой бесполезной! Даже когда Пипа запирала её на балконе. Неужели онапроиграла? Неужели все бесполезно? Столько стараться, едва не утонуть в пруду –а все для чего? Чтобы, оказавшись в сторожке, не суметь даже приблизиться кпечи!

Внезапно резкий порыв ветра ворвался в выбитыерамы сторожки. Огонь в печи загудел. Мгновенный вихрь швырнул Тане в лицо песоки мокрые осенние листья.

Таня вскочила и протерла глаза. Недалеко отпечи появился большой стол. На столе стоял бронзовый подсвечник: лебедь,держащий в клюве три кувшинки.

За столом сидел старец и, склонившись надпергаментом, писал что-то гусиным пером, изредка окуная его в чернильницу. Егожелтоватая борода – намного длиннее, чем у академика Сарданапала, –свободно стекала вниз и петлями обвивала ножки стула. Правда, в отличие отсарданапаловой, борода была вялой, ленивой и шевелилась еле-еле. Сквозь старцасмутно проглядывала дальняя стена с зелеными язвами на сырой штукатурке.

Таня поняла, что это может быть толькоДревнир. Он был так стар и морщинист, что профессор Клопп в сравнении с нимсошел бы за завидного жениха. Таня нерешительно приблизилась к призраку икашлянула. Призрак поднял голову. Теперь он смотрел прямо на девочку, но такотрешенно, что она сообразила: Древнир не видит её. Их разделяло нечто больше,чем пространство, – между ними были века.

Таня склонилась над столом. Теперь их лица –прозрачное лицо Древнира и лицо девочки – почти соприкасались. Она ощущалаисходившие от призрака токи. Волосы на её голове зашевелились, как отнаэлектризовавшейся расчески.

– Вы слышите? Я дочь Леопольда Гроттера!Это я тогда выпустила титанов! А теперь Тибидохс вновь на краю гибели. Я должнараздавить Пиявку, понимаете? Или Чума-дель-Торт возьмет верх и откроет ЖуткиеВорота! Уничтожит Тибидохс, Сарданапала – всех! – настойчиво произнеслаона.

Лицо Древнира осталось таким же безмятежным.Он словно стоял на краю вечности, разглядывая её причудливые спирали. Прошлое,настоящее, будущее – ничего не было для него тайной. Призрак опустил голову ивновь заскрипел пером, заполняя строку за строкой. Таня подумала уже, что он неслышит, как вдруг Древнир, не обращаясь ни к кому, загадочно произнес:

– Лишь огонь поможет приблизиться к огню!