пару месяцев назад были неграмотны [Сообщения с мест 1925]. Такие праздники позволяли общине продемонстрировать духовные, материальные и образовательные преимущества обращения в евангелизм. Несомненно, праздник возник в пику традиционному православному Покрову и новому советскому празднику урожая, введенному в 1923 г. [Husband 2000: 91].

Подобные праздники только выигрывали оттого, что евангелики были большими поклонниками инструментальной музыки как части богослужения. В 1920-е годы при многих церквях действовали постоянные хоры, балалаечные и другие музыкальные ансамбли; с одной стороны, они участвовали в молитвенных собраниях, с другой – служили привлечению потенциальных обращенных. К примеру, теплым летним вечером в Благовещенске духовный оркестр баптистской общины выступал в городском парке, примыкавшем к молитвенному дому, исполняя гимны. Хотя выступление адресовалось в первую очередь членам общины, слышать его могли все горожане, вышедшие на прогулку [Винс 1997: 20]. В большинстве номеров «Баптиста», «Баптиста Украины» и «Христианина» публиковались новые гимны с музыкой.

Проханов продолжал писать гимны, составляя к тому же особые сборники для молодежи и женщин [Утренняя звезда, № 3–5 (1922): 14–16]. Обе деноминации опубликовали несколько новых сборников гимнов, в том числе баптистский сборник на украинском языке в 1925 г. Союз баптистов, в частности, придавал большое значение тренировке у верующих музыкальных навыков. В 1920 г. Союз создал специальное музыкальное отделение, в котором обучались регенты хоров, публиковались новые песенники и готовились статьи по музыкальной тематики для периодической печати. Первые годовые курсы регентов, учрежденные в Москве в этом году, выпустили 22 специалиста для местных общин. Региональные баптистские организации с энтузиазмом последовали примеру Москвы, учредив подобные курсы у себя на местах [Сообщения коллегии 1921: 8; С 1927: 56–57; одна из многих музыкальных колонок: Вязовский 1925: 23]. Музыка и образование были равно важны для привлечения в общины новых членов, особенно молодежи.

Молодежные группы часто играли основную роль в подготовке особых мероприятий и обеспечении их развлекательной стороны. Подобные клубы и кружки существовали полулегально, поскольку закон запрещал религиозное образование для малолетних. Было несколько случаев, когда общины оказывались под угрозой закрытия по причине деятельности собственной молодежи [ГМИР, колл. 1,оп. 8, д. 311, л. ПО об., 159,164 об.; д. 84, п. 2, л. 35 об.; д. 45, л. 13]. Однако большинство общин проводило особые программы мероприятий для молодых людей. Кандидаты на поступление на центральные библейские курсы как правило сообщали о своем активном участии в молодежных кружках в своих общинах. В нескольких анкетах также содержится упоминание о региональных молодежных съездах и организациях [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 311]. Такие группы регулярно собирались читать Библию и изучать другие предметы; там, где местные власти смотрели на это сквозь пальцы, они также проводили свои особые богослужения [Изучение Библии 1927:188]. Важную часть их работы составляла евангелизация: некоторые клубы располагали «уличными миссиями», другие группами посещали соседние деревни, а некоторые региональные организации даже имели своих официальных молодежных миссионеров [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 311, л. 56 об., 66, 106, ПО; Юный воин 1925: 35; Баптист, № 1 (1927): 31]. В Подмосковье молодые люди часто приходили в кабаки, где убеждали хозяев позволить им спеть гимн или обратиться к публике [Гость, № 1 (сентябрь 1925): 10]. Летом 1927 г. молодые евангельские христиане Черепетской общины Калужской губернии прошагали 300 верст пешком, проводя миссионерскую работу в трех больших и десяти маленьких городах [Сообщения с мест 1927: 62]. Для молодых верующих подобные группы, несомненно, давали чувство товарищества, среду, в которой можно было приобретать новые знания и умения, место для обсуждения насущных проблем, среди которых одной из главной было выживание внутри советского общества. Юрий Грачев, проведший свою юность в конце 1920-х годов в Самаре, вспоминает в своих мемуарах, что молодежь спорила о том, можно ли читать светскую литературу, как следует относиться к моде, пьянству, культу Есенина, военной службе и о том, что делать молодому учителю, которого вынуждали отречься от баптистской веры [Грачев 1994: 21, 24, 32, 35–36, 45–46, 55–57].

Илл. 6. Баптистский струнный ансамбль. Тараща, Киевская губерния. Источник: Баптист Украины, 1927

Как и до революции, общины и их молодежные кружки устраивали «вечера любви», на которых играли музыку, читали стихи, «свидетельствовали» и пили чай, совмещая отдых и миссионерскую работу, см., к примеру, [Шилов 1920: 3–4; Трапаки 1927: 18–19]. Как и праздники урожая, такие концерты предоставляли возможность показать людям альтернативу атеистическому большевизму. Один коммунист заметил, что на одной из встреч молодежного кружка в Ленинграде разыгрывалась сценка, в которой молодая баптистка и комсомолка, встретившись на улице, заспорили о вере; конечно, баптистка полностью одолела комсомолку, которая в финале отправилась с ней на молитвенное собрание [Элиашевич 1928: 62][162]. Один эмигрантский журнал сообщал, что на одном большом вечере, который устроила там же в Ленинграде в мае 1926 г. молодежная организация баптистов, разбирался вопрос, правда ли скоро не останется христиан? Так баптистская молодежь напрямую отвечала на вызовы государственной ориентации на безбожие [Бр. Лука 1926: 138][163].

Количество женских кружков также возросло в раннесоветский период, а деятельность их активизировалась. Если прежде они встречались редко, теперь репортажи с мест часто затрагивали тему женских мероприятий, особенно в городских общинах. Помимо библейских курсов и особых служб для женщин такие кружки организовывали сбор денег для миссий и благотворительную работу среди верующих и вне общины. Женщины из киевской общины евангельских христиан учредили благотворительную кухню и в 1926 г. собирали деньги чтобы купить для нее новую печь. Кружок рукоделия при той же общине вязал и шил одежду для заключенных и бездомных, а также брал белье в стирку [Мазина 1926: 56]. Во многих общинах женщины также стремились приобрести новые навыки, чтобы лучше служить своим братьям и сестрам. Были группы по обучению проповеди, нацеленные на подготовку миссионерок и проповедниц для женских собраний [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 369, л. 12 об. – 13 об.; How God Is Working 1925:72; Revival among Women 1926:141]. Одна из участниц еврейской баптистской общины написала, что «наши братья полагают, будто женщины не должны проповедовать Евангелие, но я могу откровенно заявить, что на женских собраниях мы часто слышим проповеди сестер, которые глубже и интереснее тех, что произносят иные мужчины» [Mrs. R. D. 1925: 97].

Активизм подобного рода, а также установившееся после революции женское юридическое равноправие вновь поднимали старые вопросы о месте женщин в общинах баптистов и евангельских христиан. Степень вовлеченности женщин в церковные дела всегда разнилась от общины к общине: в некоторых церквях женщины служили странствующими миссионерками, а в других не смели поднять голоса во