Самки пингвина Адели принадлежат к немногим видам, обменивающим секс на товары. Самки заманивают одиноких холостяков возможностью быстрого секса, только чтобы смыться с твердой валютой – камнями, которые нужны им для приподнимания гнезда над холодной талой водой

Некоторые коварные самки научились уходить от владельцев гальки небитыми, обирая гнезда неудачливых самцов, живущих на краю колонии. Не имея родительских обязанностей, эти одиночки могут собирать гальку сколько душе угодно и накопить настоящие каменные замки. Они также отчаянно пытаются распространить свое семя. Хитрая самка подгребает к одному из этих одиноких самцов с глубоким поклоном и кокетливым взглядом искоса, как будто она хочет совокупиться с ним. Самец кланяется в ответ и отступает, чтобы самка могла лечь на его галечный замок и приготовиться делать детей. Секс – дело быстрое, причем неопытный самец часто промахивается и теряет цель. Когда дело сделано, самка ковыляет обратно в свое гнездо с уворованным камешком в клюве.

Дэвис заметил, что некоторые особенно коварные самки тырят камни у самцов, даже не предлагая взамен секс. Они точно так же флиртуют, но пропускают часть с сексом и просто удаляются с камешком. «Она забирает деньги и сбегает, – сформулировал Дэвис. – Никогда не видел, чтобы самцы в ответ затевали драку – хотя некоторые отчаянно пытались востребовать свои супружеские права, когда самка поспешно отступала с добычей. И обмануть этих самцов очень легко. Одна особенно смышленая аферистка сперла шестьдесят два камня за час». По мнению Дэвиса, самки выучили, что самцы «не столько глупы, сколько отчаянны». У них есть большие каменные гнезда, и им почти нечего терять. Если есть вероятность того, что самка будет заниматься сексом, то стоит рискнуть. Они могут выглядеть глупо, но, как признал Дэвис, «в эволюционном плане это довольно умный ход».

Коммерческий секс на удивление редко распространен в животном мире – и горячо оспаривается. Другие примеры, которые Дэвис смог найти среди позвоночных, – только шимпанзе (замеченные в обмене мяса на секс) и… хммм… конечно же мы – люди. Это делает пингвиних немного более человечными, чем можно ожидать, но, вероятно, не в том плане, какой хотелось бы обсудить в воскресной школе консервативным христианам.

Поведение самцов Адели, однако, еще хуже. Оно такое ужасное, что Музей естественной истории в Лондоне отказался показывать публике первые научные свидетельства их сексуальных проделок.

Личная жизнь пингвинов Адели была бы потеряна для науки, если бы не случайное открытие, сделанное в 2009 году Дугласом Расселлом, старшим куратором музейных коллекций птичьих гнезд и яиц. Он рылся в ящиках со старыми документами, изучая роковую вторую экспедицию Скотта, когда наткнулся на научную статью 1915 года, сразу его заинтересовавшую. Она скромно называлась «Половое поведение пингвина Адели», но «сверху большими недружелюбными буквами было написано “НЕ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ”, – вспоминает он. – Это, конечно, сразу меня заинтересовало».

И интерес был, так сказать, вознагражден. В затерявшемся документе наивно сообщалось о том, что самцы Адели занимаются сексом практически со всем, что шевелится. И даже с тем, что не шевелится – например, с мертвыми пингвинами. И даже не только со свежими, но и с морожеными останками предыдущего брачного сезона.

Мрачные подробности этой птичьей оргии были изложены с бесстрастным эдвардианским омерзением, виновники-пингвины описывались в явно человеческих категориях. Там были «банды хулиганствующих петушков»,[530] чьи «страсти, видимо, вышли из-под контроля» и чьи «постоянные развратные действия»[531] охватывали все – от мастурбации, рекреационного секса и гомосексуального поведения до группового изнасилования, некрофилии и педофилии. Птенцов «эти хулиганы подвергали сексуальным злоупотреблениям»[532], одного «употребили на глазах у родителей»[533]. Отбившиеся от гнезда птенцы затюкивались и «очень часто страдали от унижения и погибали от рук этих хулиганствующих петушков»[534].

Автор, доктор Джордж Мюррей Левик, был известен в числе первых исследователей пингвинов. Как врачу и зоологу второй экспедиции Скотта ему была дана редкая привилегия наблюдать пингвинов Адели на мысе Адэр полных двенадцать недель антарктическим летом 1911–1912 годов. Он по сей день остается единственным ученым, изучавшим самую крупную в мире колонию в течение всего сезона размножения. После возвращения в 1915 году его тщательные ежедневные наблюдения были опубликованы Музеем естественной истории под официальным названием «Естественная история пингвина Адели», но описания самых необычных сексуальных наклонностей пингвинов на страницах опубликованной работы Левика обнаружить не удалось.

Рассел заинтересовался причиной. И после долгих поисков раскопал записку тогдашнего заведующего отделом зоологии Музея естественной истории куратору орнитологической коллекции, предписывавшую хранить заговорщическое молчание о сексуальной тайне аделек. Любопытно, что в записке говорилось следующее: «Мы это вырежем и напечатаем лишь несколько копий для внутреннего пользования»[535].

Наглядно описанное Левиком половое поведение пингвинов Адели было слишком непристойным для вкусов поствикторианского научного мира. В конце концов, это была эпоха, когда ханжество диктовало, что устное или письменное сообщение о сексе или связанных с ним эмоциях должно быть выражено на языке цветов, что слово «нога» слишком откровенное, чтобы его можно было использовать публично, и что любой намек на гомосексуальность совершенно безнравственен. Приличное общество было не готово к пингвинам – сексуальным извращенцам и насильникам. Брошюра распространялась приватно, словно какая-то продаваемая из-под полы пингвинья порнография, среди избранной группы коллег, признанных достаточно опытными и рассудительными, чтобы обсуждать сцены насилия. Напечатана была только сотня экземпляров. «Копия, которую я обнаружил, уцелела чудом», – говорит Рассел.

Дальнейшие детективные разыскания извлекли на свет исходные материалы – полевые записи Левика, в которых раскрывались все аспекты поведения пингвинов Адели и то смятение, в которое оно повергло доброго доктора. Сначала его наблюдения за первыми прибывшими в колонию пингвинами были полны восхищения. Но, после того как он стал свидетелем «удивительно развратных действий пингвинов»[536], он начал шифровать самые шокирующие наблюдения, записывая их по-древнегречески – старый прием хранения секретов в привилегированных закрытых школах.

В одном зашифрованном фрагменте описывался самец пингвина, «фактически занимающийся содомией»[537] с другим самцом своего вида. «Действие длилось целую минуту», – добросовестно подсчитал Левик. Но он не делал попыток объяснить такое поведение. Его научный анализ был парализован от возмущения. «Похоже, нет преступлений, на которые не были бы способны эти пингвины»[538], – просто и серьезно заключает он.

Наблюдения Левика за адельками на десятилетия опередили свое время. Только в 1970-х годах, то есть 60 лет спустя, грязный секрет пингвинов был открыт другим заезжим ученым – и сделан достоянием гласности. Затем такие формы