Я жду заказ и смотрю в окно. Вон идет выгульщик домашних животных – такая забавная у человека профессия. В руках у него внушительная связка поводков, которыми он каким-то неведомым образом удерживает разномастную стаю собак.

В центре лениво шествует пышный сенбернар.

Уверенно гарцует пара борзых.

Впереди на полшага, россыпью – не похожие друг на друга три терьера: английский, шотландский и американский стаффордширский терьер.

Два статных далматинца, словно сошедшие с картинки, элегантно и почти синхронно перебирают длинными лапами.

Не обращая друг на друга никакого внимания, идут бок об бок персиковый лабрадор и колли, который, в свою очередь, возвышается над шелти – своей уменьшенной копией.

Высунув фиолетовый язык, безо всякого видимого удовольствия передвигается шарообразный чау-чау.

Потешно семенит коротконогий мопс и еще пара маленьких собачек неизвестных мне пород.

И ведь никто никому не мешает! Не толкается, не гавкает, не рвется обогнать впереди идущего. Благородная свора перемещается, я бы сказала, с вдумчивым смирением. Уморительное зрелище. Эти животные, очевидно, тоже привыкли жить по американским законам: они преисполнены достоинства, они толерантны, как положено американцам, и, наверное, поэтому держатся благовоспитанно, подчиняясь установленному порядку и тем, кто их удерживает за поводок. Вот перееду сюда и тоже заведу себе собаку. Всю жизнь мечтала о животном в доме, но родители и слушать об этом не желали! Ну а потом сама была вынуждена отказывать Димке, так как кормить еще одно живое существо мне было не под силу. Не думаю, что Стил станет возражать. Или станет? Он же целый день на работе. И так хочет сделать мою жизнь полноценно-радостной. А какая радость без живого существа в доме? Мечты должны сбываться, сам говорил…

Слышу приближающиеся шаги официантки, несущей мой заказ. Спинным мозгом ощущаю, как шкворчит мой долгожданный бекон, изгибаясь и потрескивая на яичном ложе. Облизываюсь в предвкушении… И вдруг, похолодев, вижу Грегори, влетающего в распахнутую дверь кафе! Он плюхается напротив меня и ликующе сообщает:

– Я неожиданно освободился и сразу принялся искать тебя. И нашел!

Не могу разделить его радости. Лихорадочно соображаю, как развернуть официантку вспять, чтобы Стил не увидел, что именно я заказала, пользуясь его отсутствием! Но она уже приблизилась к нашему столику и даже сняла тарелку с подноса. Взгляд Грегори выражает растущее отвращение.

– В чем дело? – гневно спрашивает он у девушки и властным жестом отмахивается от содержимого тарелки. – Немедленно уберите это отсюда!

– Что? – не понимает официантка и переводит оскорбленный взгляд с него на меня.

– Простите, – лепечу я, – тут только моя вина. Я не совсем поняла… что это такое!

Мои жалкие оправдания выглядят неубедительно. Грегори великодушно приходит мне на выручку:

– Ты заказывала яичницу? ОК, оставьте ее леди, только снимите сверху вот это. Мы это не едим! И пожалуйста, принесите нам кофе, грейпфрутовый сок и лично мне – омлет. Безо всего!

Последнее он произносит с нажимом.

Я выдыхаю. Кажется, пронесло!

– Дорогая, – проникновенно говорит Грегори, – ты должна понимать, что в яйцах содержится огромное количество холестерола. Особенно в жареных.

– Я понимаю, – соглашаюсь безропотно.

– Если ты без них не можешь обойтись, – Грегори снисходительно улыбается, – ОК, раз в неделю буду заказывать тебе паровой омлет. Договорились, Саша?

– Договорились, Гриша. – И утыкаюсь в яичницу.

Я не желаю с ним больше спорить. Утренняя сцена еще не растворилась в моей памяти. Проблема холестерола не столь важна, если вдуматься. По сравнению «с той самой» проблемой. Да.

После завтрака Грегори бодро зашагал в офис, а мне указал направление в сторону Центрального парка, предложив прогуляться в нем до ланча.

Погода располагает к этому. Двинулась в указанном направлении. Сколько времени без единой сигареты выдерживаю всю эту американскую историю? Со стремительным развитием событий, ежедневным напряжением, с привыканием к новому, неординарному человеку. Без разрядки, времени на раздумье, поддержки извне. И вот необходимость в разрядке назрела. Курить хочется безудержно! Но как это осуществить? Сказать по правде, в тех местах, где мы со Стилом бывали, никто никогда не курил. Не модно это в Америке, не популярно!

Заглянула в маркет и увидела на кассе всего три наименования: Marllboro, Winston, Camel. Все – по грабительским (как мне показалось) ценам. Даже у нас американские сигареты стоят дешевле! Наверное, таким образом ведется в Америке борьба с табакокурением. Ни легких, ни тонких, ни ментоловых сигарет здесь не видно. Только крепкие. Покупать дорогущую пачку, чтоб выкурить из нее пару сигарет, показалось расточительным. А вдруг в здешних парках существует запрет на курение? За все время пребывания на Манхэттене я увидела лишь однажды чернокожую женщину, курящую на заднике магазина. Представила: захожу я в Центральный парк, достаю сигарету, затягиваюсь, и ко мне тут же подскакивает суровый полисмен со словами: «Здесь не курят! Мэм, вы нарушаете экологию города! С вас штраф, мэм…» – и называет какую-нибудь баснословную цифру…

Пожалуй, я перетерплю, отложу и это «баловство» до Москвы. Кстати, праздники давно закончились, мне пора домой! Надо бы поинтересоваться у Грегори, когда он меня отпустит уже?

Одиноко побродив по аллеям, присела на скамеечку. На пригорке резвилась группа малышей под пристальным взглядом трех так называемых бэби-ситтеров. Детки как игрушки – в нарядных, красочных костюмчиках, все такие подвижные, раскрепощенные. Белые, смуглые, чернокожие, с азиатским разрезом глаз. Засмотрелась просто. Однако что-то меня смутило. Взглянула попристальнее и поняла. Из пятнадцати ребятишек только трех белокожих насчитала я. Стил говорил, что в этой самой демократичной стране идет ощутимое вытеснение белой расы. Убедилась наглядно. Идет, определенно идет!

Набегавшись, малыши расселись прямо на травке, по пять человек вокруг своих воспитателей, получив от них по бумажному пакету с провизией, и принялись доставать оттуда бананы, деловито вскрывать яркие упаковки с печеньем и активно закусывать. Скорее бы мне обнять своего детеныша!

Прогулялась вокруг озера, посмотрела на воду, пытаясь унять свербящее душу беспокойство. Решила сочинить стихотворение, соответствующее моменту, но кураж отсутствовал, рифма не складывалась, стих не шел… Меня это слегка встревожило. Неужели стихотворный канал перекрывается, едва я вступаю в замужество? В предыдущем браке это было именно так. Ничего не сочинялось почти двенадцать лет. И как же я обрадовалась, когда телефонный роман с Грегори вызвал во мне забытый поэтический отклик! Наверное, теперь мне попросту не хватает каких-то особенных, романтических ощущений. Слишком погружена я в решение примитивных, земных проблем.