Только услышав, что случилось в городе, женщина слегка сбавила тон.

Пока Маришка спешно превращала Элайзу в сказочное создание, надо мной трудилась Несси. Маришка то и дело поглядывала на нее и подсказывала, что делать. Так что, через полчаса ускоренной подготовки мы входили в залу вместе с Элайзой. Светлейшая знала, чего мне стоит вообще приходить на Отбор, поэтому крепко держала под руку.

— Не трусьте, — шепнула она, когда я начала выискивать Гоина в зале.

Залу оформили празднично, очень цветасто, обозначая весну, расцвет, надежды. Мне не приходилось сомневаться в умении Лили все организовывать, и во вкусе Элайзы. Она, а не Гоин выбирала декор, заказывала цветы, утверждала меню.

Отбор был заявлен и для женихов, и для невест. Некоторые гости были мне знакомы, некоторые явно прибыли из глубинки, если судить по широко распахнутым глазам и неуверенности, смешанной с восторгом. Так же и с нарядами: кто-то был облачен в элегантные одежды, кто-то — одет слишком крикливо. Черными изваяниями тут и там встречались центавриане. Я кивнула одному — помню, мы с ним в лесу обороняли накопители. Смешались энергии, запахи, звуки; чувствовалось, что все взбудоражены.

Первый яркий Отбор за многие годы — такое событие!

Мы с Элайзой плыли к местам для светлейших, расточая улыбки и приветствуя того, этого, ту, эту… Сколько, оказывается, красивых девушек в Дарне! И большинство из них блондинки с тонкими чертами и темно-синими глазами. Сразу видно лирианское наследие. Именно на таких вот нежных блондинок пристально глазели центавриане. Самых лучших выделяют, глазастые!

Владетеля в зале еще не было, но он должен был появиться вот-вот. Зато Ильмонг уже вовсю развлекался, развлекая собравшихся вокруг него фанаток шутками и легкой болтовней. Той что угодно может нести, его голос сам по себе привлекает юных красавиц, как мед — пчел. Лысину артист скрыл каким-то блестящим тюрбаном, брови ему мастерски нарисовали — я даже издалека их видела. В остальном же его костюм, вопреки обыкновению, был строгим.

Знали бы девы, что их любимый апранец лыс! Причем, везде. И, если судить по словам Лили, надолго.

Ильмонг заметил нас, обжег откровенно восхищенным взглядом. Прижал руку к сердцу в знак того, что поражен. Элайза улыбнулась, решив, что этот жест лишь для нее одной предназначен.

Мы прошли дальше, туда, где было тише, а молодняка — поменьше.

— Блага, — к нам подошел Аркадий. Он тоже сегодня изменил своим привычкам и выбрал элегантный темно-темно серый костюм, подчеркивающий сумрачно-грозовой оттенок его глаз. Я впервые видела Ветрова таким представительным, в одежде, которая не делает его грубее и проще, а которая подчеркивает его мужественные черты лица и гордую посадку головы. И не одна я заметила, насколько Ветров интересен сегодня. Элайза удивленно приподняла тонкие брови.

— Вы ошеломительно прекрасны, светлейшие, — произнес землянин.

— А вы, как всегда, очень учтивы, Аркадий. Не замечала раньше, какие у вас интересные глаза…

На подобных приемах у Элайзы автоматически включались механизмы соблазнения и очарования. Но Аркадий был глух ко всем этим соблазняющим атакам, и Элайза отошла, почувствовав, что нас нужно оставить одних.

Ветров предложил мне руку и отвел в уголок, где было меньше людей. Ну, вот мы и можем поговорить… Вот только о чем?

Как начать? Я смотрела на Аркадия, он на меня, и как-то не получалась облечь мысли в слова.

Я и раньше замечала, как Ветров смотрит на меня с затаенной нежностью, и отмечала про себя, что он всегда рядом, так или иначе… Но просто отметала эти мысли, даже придумала, что его нужно свести с Лили. Черт, Лили… Что же я наделала?

Заставила их притворяться женихом и невестой. О чем я думала тогда?

Ладно, неважно, что было. Сейчас он передо мной, и ждет, что же я скажу.

Элайза права — глаза у Ветрова необычные! Сколько в них всего…

Мои мысли вновь заскакали вразнобой… Аркадий мне понравился сразу после знакомства. Он как раз такой человек, по которому видно сразу, какое он сокровище. Добрый, умный, серьезный, смелый, не эгоист ни на йоту… идеальный. Умом понимаю, что с этим человеком могла бы прожить всю жизнь, и чувствовать себя защищенной, любимой…

Но не окрыленной. Энергетически он совершенно не мой.

— Ветров, — проговорила я дрожащим жалким голосом, — прости.

Он мягко улыбнулся и взял меня за руку, сжал, подбадривая. А ведь мог бы справедливо меня укорить в том, что последние дни я его самым бесстыдным образом игнорировала.

— За что, балбеска?

«За то, что не люблю тебя»…

— Не тебе одной сложно говорить, — сказал мужчина. — Знаешь, когда я увидел тебя впервые… в снегу, с ошалевшими глазами, в той курчонке… что-то екнуло во мне. Эти твои волосы торчащие, рыжие лисьи глаза … В одном твоем взгляде жизни больше, чем в пяти годах моей жизни. — Аркадий покачал головой. — На что я могу надеяться? Ты заставляешь мое сердце биться чаще, но ты сожжешь меня, если я дотронусь до тебя.

— Тогда я до тебя дотронусь. Не бойся, Ветров, не сожгу… — я обняла его. Сердце рвалось на кусочки, потому что за это время землянин стал мне очень дорог, и причинять ему боль невыносимо. — Я тоже признаюсь… мои мысли о тебе всегда светлые, всегда теплые. Не Гоин меня из ямы вытащил, а ты. Со своей заботой, нотациями… я тебя люблю, Ветров. Правда.

Но не так, как тебе хотелось бы. Не так, как мне хотелось бы…

Обнимая его, я взывала к себе, искала в душе какой-то отклик, знак, что я могу ошибаться, что с Ветровым мне будет хорошо… Но ничего не нашла. Ничего не отозвалось. Ничего не екнуло.

Зато когда Гоин вошел в зал, я ощутила его сразу, даже с дальнего расстояния, через мешанину чужих энергий издалека. И так ярко, пронзительно, будто иглой кольнуло.

Я отстранилась, заметив, что плечи Ветрова напряглись. Аркадий смотрел куда-то мне за спину, и что-то такое в его взгляде было, что я немедленно воспользовалась эо-зрением и изучила его ауру. Вся темная, сжавшаяся…

Обернулась и я, посмотрела на владетеля. В черном… кто бы сомневался. А рядом с ним девушка среднего роста, полноватая, с короткой стрижкой. Совсем не для приема одета, в натиновый костюм-унисекс, непристойно подчеркивающий изгибы тела.

— Кто она? — спросила я.

— Моя бабушка.

— Кто?!

Я внимательнее посмотрела на незнакомку. В каком это месте она бабушка? Самая настоящая девушка, даже юной кажется.

И ладно бы она была старшей — лирианкой или центаврианкой, так нет. По лицу именно что землянка… обычная, простая девушка.

— Расчетливая бесчувственная дрянь, убившая мою мать, — продолжил Ветров. — Прости, Регина, я ухожу. Береги себя.

Сказав это, землянин поспешил выйти из залы. Я секунду осмысливала сказанное, а потом кинулась за ним, не обращая внимания на удивленную Элайзу. Нет, ваше светлейшество, не до ваших мне указаний! Подождете!