В отчаянном порыве приободрить Рэнд Нейтан убедил её, что сможет продвигать её философские идеи на открытых лекциях. Если в университетах не хотели учить объективизму, значит, Нейтан создаст собственный Объективистский университет. Если интеллигенция считала идеи Рэнд неприемлемыми, то он воспитает новое поколение, которое будет хорошо разбираться в её философии. Чтобы обойти интеллектуальную элиту, враждебно настроенную к идеям Рэнд, он основал Институт Натаниэля Брэндена (Nathaniel Branden Institute – NBI). И недаром, ведь NBI будет способствовать продвижению его карьеры тоже. Под покровительством Рэнд он уже начал развиваться как психотерапевт и находил пациентов главным образом среди тех, кто считал её работы интересными. Теперь на основе идей Рэнд он начал второе дело.

Организация Нейтана опиралась на ранние попытки объективизма попасть в образовательные учреждения. Сразу после публикации «Атланта» Рэнд стала проводить в своей квартире неформальные собрания по художественной литературе. Эти собрания, попасть на которые можно было только по приглашению, были первым экскурсом по культурологической критике. Обучая студентов основам своего стиля, который она назвала «романтический реализм», Рэнд критиковала труды таких авторов, как Томас Вулф, за то, что в них не было сюжета и морали. Точно так же, как и мнение по поводу секса, в объективизме была теория о литературе. Эти собрания сформировали ядро «Младшего «Коллектива» – людей, которые виделись с Рэнд менее часто, чем участники оригинального «Коллектива». Если студент был особенно перспективным, то его или её приглашали на аудиенцию с Рэнд. По её итогам они могли стать друзьями. Нейтан также мог предложить написать начинающему объективисту письмо Рэнд, выразив в нём, как сильно он ценит её философию; если Рэнд это должным образом впечатляло, то и в этом случае они могли подружиться. Когда журнал Time опубликовал негативную рецензию на роман «Атлант расправил плечи», Нейтан проинструктировал всех членов «Младшего «Коллектива» отменить свои подписки на него в знак приверженности своим принципам[372].

Кроме того, был прецедент, когда кое-кто другой, помимо Рэнд, преподавал основы её философии. До публикации «Атланта» несколько лекций, посвящённых объективизму, провёл Леонард Пейкофф. Его неформальные встречи привлекли внимание нескольких членов «Коллектива», а также «Круга Бастиа» Мюррея Ротбарда. Однако у Леонарда не было нужного статуса, в том числе в отношениях с Рэнд, чтобы возглавлять организацию, посвящённую её философии. Именно харизматичный и уверенный в себе Натаниэль Брэнден стал вторым лицом объективизма после Рэнд.

Сначала Рэнд отнеслась ко всей этой затее скептически. Она сомневалась, что Нейтан сможет изменить культуру, и не переживала, что он может пострадать от своих попыток. Тем не менее Рэнд была готова поддержать его работу своим именем. Она не получала от организации никакой прибыли, ею полностью владел Нейтан. После создания серии из 20 лекций по «Основным принципам объективизма» Нейтан направил по ним информацию тем, кто писал Рэнд письма. В 1958 г. он собрал 28 ньюйоркцев в номере отеля для проведения первой лекции своего курса. Сбитый с толку мнениями почти всех, кто высказался по теме, он обнаружил уже сформировавшийся рынок людей, готовых тратить свои время и деньги на лекции по философии от неаккредитованного, только что основанного института. Причиной тому была, несомненно, Рэнд. Поначалу она присутствовала на сессиях «вопрос-ответ», которые проводились в конце каждой лекции. Вскоре Брэндены столкнулись с повышением спроса. Барбара начала предлагать провести подобный курс в Филадельфии, при нерегулярном участии Рэнд, и разработала собственную программу «Принципы эффективного мышления».

Именно благодаря идее Барбары о записи лекций на плёнку лекции Натаниэля Брэндена стали быстро набирать популярность и вскоре стали известны как Институт Натаниэля Брэндена (NBI). Поначалу эта идея казалась нелепой: Брэнден будет записывать свои нью-йоркские лекции и рассылать их утверждённым представителям по всей стране. Затем эти представители станут взимать плату за 20-недельный курс. Студенты-участники должны будут собираться у проигрывателя, слушать речи Брэндена и делать пометки в своих тетрадях. И вновь у спорной идеи выросли крылья. Вскоре Барбара ушла из издательства и перешла на полную ставку в NBI.

Все эти новые затеи сделали отношения во внутреннем круге Рэнд ещё более натянутыми. Невзирая на новое партнёрство Нейтана с Барбарой, их брак начал быстро рушиться. Рэнд, ставшая сентиментальной и апатичной, прекратила сексуальные отношения с Нейтаном. У неё больше не было жажды любви, но она надеялась, что их интрижка сможет восстановиться в будущем. Возврат к платоническим отношениям был для Нейтана облегчением, чья страсть к Рэнд заметно поутихла. Теперь, когда он больше уже не был её любовником, ему пришлось стать её психологом. Погружаясь на дно болота меланхолии, Рэнд вцепилась в Нейтана как в единственное средство спасения. Следуя своей же философии, она силилась с помощью рационального мышления найти источник своего негатива. Джон Голт не смог бы так себя чувствовать, в этом она была уверена. Рэнд стала обращать внимание на недостатки окружающей её культуры ещё чаще, скооперировавшись с Нейтаном, чтобы объяснить такое положение дел. Она находилась в состоянии кризиса, а дома царила «атмосфера больницы», по воспоминаниям Нейтана[373].

Неспособный помочь Рэнд стряхнуть с себя путы омрачённости, Нейтан стал её бульдогом. Он начал отвечать на письма Рэнд, в которых люди оскорбляли её или подвергали резкой критике, превратившись тем самым в барьер между ней и остальным миром. Нейтан писал гневные письма в редакции журналов и газет, которые неодобрительно отзывались о работе Рэнд. Остальной «Коллектив» последовал его примеру и начал вступаться за своего лидера. Однако сами его участники были в неопределённой ситуации. В речи Голта Рэнд вынесла суждение по поводу добродетели, сказав читателю: «Сдерживать своё отвращение к человеческим порокам – значит дезориентировать свою нравственность». Теперь, если оскорбление исходило от кого-либо из участников «Коллектива», Нейтан «приглашал обидчика на обед и спокойным, но устрашающим голосом сообщал о характере его или её проступка»[374]. Серьёзные оскорбления могли означать, что обидчику придётся предстать перед «Коллективом», что состоится своего рода показательный суд, которым руководил Нейтан или Рэнд. Ответчиков, которые быстро признавали свою вину и обещали усерднее стараться жить в соответствии с принципами объективизма, отпускали обратно в строй.

Мюррей Ротбард вновь был одним из первых людей со стороны, кто заметил перемены. Он восстановил контакт с Рэнд по прочтении «Атланта», работы, которую он счёл «не только величайшим романом из когда-либо написанных, но и одной из величайших книг из всей научно-популярной или художественной литературы». В необычайно откровенном письме к Рэнд Ротбард не только чествовал её роман, «неиссякаемую сокровищницу», но и приносил Рэнд свои извинения за то, что избегал её в прошлом. В надежде, что автор «Атланта» прочтёт его признание в правильном расположении духа, он рассказал ей, как сильно был подавлен после последней их встречи. И виной тому была не она, а он сам. Он признался: «Я думал о тебе как о солнце, создании, обладающем невероятной силой, источающем великий свет, но если подойти к нему слишком близко, то оно наверняка опалит». Хотя в его словах чувствовалась томительная тревога, Ротбарду не терпелось заполнить пробел между ним и Рэнд, который он и создал. «Пожалуйста, дай мне знать, если я как-то могу способствовать продажам романа», – писал он и в завершение предложил перемирие, раскритиковав одну из негативных рецензий на её новую книгу[375]. Спустя несколько недель «Коллектив» и «Круг Бастиа» возобновили тесную связь.