В 1960 г. Рэнд дебютировала на телевидении, дав интервью Майку Уоллесу в его знаменитом шоу. Сияя своими тёмными глазами, она отказывалась пугаться либерально настроенного Уоллеса и с экспертной точностью парировала каждый его вопрос и попытку критики. Благодаря этому она привлекла внимание сенатора Барри Голдуотера, который написал Рэнд письмо с благодарностью за защиту его «консервативной позиции». Рэнд не сразу узнала сенатора по имени, но немедленно распознала схожесть их взглядов. Голдуотер поведал ей: «За всю мою жизнь лишь несколько книг произвели на меня такое же впечатление, как ваш «Атлант расправил плечи». К письму он приложил подписанную копию своего нового бестселлера «Совесть консерватора». Вскоре у них состоялась короткая встреча в Нью-Йорке. После неё Рэнд написала ему длинное письмо с призывом к поддержке капитализма, руководствуясь только разумом[394]. Несмотря на то что Рэнд считала его одним из наиболее многообещающих политиков страны, она расстроилась из-за его постоянного упоминания религии. «Совесть консерватора» по большей части написал Л. Брен Бозелл, зять Уильяма Ф. Бакли, где отразил коалиционистский консенсус National Review.

В своём письме Голдуотеру Рэнд настаивала на отделении религии от политики. Эта тема занимала её на протяжении десятилетий. Для особой критики она выделила National Review, потому что это был якобы светский журнал, незаметно пытавшийся «связать консерватизм с религией, захватив, таким образом, умы американских консерваторов». Если бы у них получилось, спрашивала Рэнд, то что тогда стало бы с религиозными меньшинствами или с ней самой, нерелигиозным человеком? Ответ Голдуотера, отражавший его христианские религиозные взгляды, был коротким, но вежливым[395]. У Рэнд появился могущественный поклонник, но не последователь.

Когда депрессия отступила, Рэнд начала изучать и другие способы, с помощью которых она могла бы оказывать культурное влияние. Она вновь начала интересоваться политикой из-за своего отношения к Голдуотеру и неприязни к претенденту на пост президента «Джеку» Кеннеди, по её мнению, праздному кандидату, не предлагавшему серьёзных идей. Своё возвращение в мир политики она ознаменовала резкой критикой Кеннеди в «JFK: битник из высшего класса» – короткой статье, опубликованной в либертарианском журнале Human Events[396]. Летом 1960 г. она даже вызвала Нейтана, чтобы он разведал возможности организации её собственной политической партии. Было непонятно, видела ли Рэнд в себе потенциального кандидата или просто посредника для других. Нейтан переговорил с несколькими политическими советниками Голдуотера, сообщивших ему, что атеизм Рэнд существенно ограничивал её перспективы. Отказавшись от этой затеи, она вновь вернулась к вопросам интеллектуального характера. Свою статью с критикой JFK она отправила в Национальный комитет Республиканской партии для использования по назначению в республиканской прессе.

Отряхиваясь от апатичности, теперь Рэнд обращала своё внимание на последователей, которыми была обязана «Атланту». Книга мгновенно стала бестселлером, несмотря на преимущественно негативные отзывы. Как и в случае с «Источником», полились отзывы восторженных поклонников. И хотя Рэнд и не могла лично ответить каждому, ей были интересны её читатели, особенно те, что писали вдумчивые или, наоборот, бездумные письма. Зачастую Нейтан вмешивался в дела Рэнд и самых предосудительных авторов, но в начале 1960-х гг. можно было совершенно легко получить письмо от Рэнд в ответ на своё обращение. Иногда она вступала в длительную переписку с поклонниками, которых даже не знала лично, хотя чаще всего рекомендовала им ознакомиться с её остальными работами.

Институт Натаниэля Брэндена как обращал себе на пользу, так и продвигал привлекательность идей Рэнд. Нейтан брал адреса поклонников Рэнд, чтобы сформировать список рассылки NBI и прорекламировать новые курсы. Когда лекции начали проходить и в других городах, он стал публиковать в газетах рекламу объективизма – философии Айн Рэнд. В 1962 г. они с Барбарой издали агиографическую биографию под названием «Кто такая Айн Рэнд?», содержавшую эссе Нейтана об основах её философии. Постепенно восприятие Рэнд общественностью стало меняться, её начали признавать как философа, а не просто писателя. Реклама и лекции NBI сделали из объективизма целое движение, масштабное течение, возглавляемое Рэнд.

Первая опубликованная нехудожественная работа Рэнд «Для нового интеллектуала» задала тенденцию, которой её поклонники будут следовать в течение последующего десятилетия. Книга по большей части состояла из отрывков её уже опубликованных художественных произведений, за исключением одноимённого эссе, призывавшего «новых интеллектуалов» объединиться с предпринимателями ради достижений индустриализма и капитализма. В этом эссе Рэнд определила три категории людей, конфликтовавших между собой на протяжении всей истории: Аттилы (деспотичные правители), Знахари (священники и интеллигенция) и Создатели (духовные лидеры американского предпринимательства). Первые два термина, как отметила Рэнд, придумал Натаниэль Брэнден, кого она формально поблагодарила за «выразительное обозначение»[397]. Их конфликты она прослеживала на протяжении всей истории западной цивилизации вплоть до промышленного переворота, когда появились два новых социальных типа: современный предприниматель и современный интеллектуал. Согласно Рэнд, эти два типа должны были работать сообща, чтобы управлять, направлять и развивать мир, созданный переменами промышленного переворота. Однако интеллектуалы «предали» это обязательство, выбрав вместо него сдерживание Создателей благодаря продвижению альтруизма в качестве этического императива.

В своём эссе Рэнд смешала историю, философию и полемику в одно зачарованное зелье и, несмотря на то что её типология явно напоминала традиционное разделение на пролетариат, капиталистов и революционный авангард, их различия видела в ментальности, а не в экономическом положении. Создатели отличались от Знахарей и Аттил, потому что были скорее независимы и рациональны, нежели оккультны. Хоть Рэнд и избегала язык экономического детерминизма, она воспринимала историю как своеобразную моральную классовую борьбу. Она проводила читателю краткий экскурс по интеллектуальной истории, быстро подводя итоги и критикуя некоторые основные школы философии.

Затем Рэнд отвлекалась на то, чтобы разъяснить свою наиболее непонятую и противоречивую идею – критику альтруизма, или «морального каннибализма», как она любила это называть. Она объясняла, что использовала это слово в том же значении, которым наделял его французский философ Огюст Конт, то есть «самопожертвование». Такая терминология была философски точной, но потенциально влекущей за собой недопонимание. Большинство критиков Рэнд восприняли это слово в его более обиходном значении, то есть как забота об окружающих. Это означало, что Рэнд, по сути, критиковала само понятие доброты. Опять же, как и с понятием эгоизма, Рэнд переосмысляла терминологию, подгоняя её под свои философские концепции[398]. Она думала, что её вины в том, что её не понимают, нет, и на каждом событии, в котором она принимала участие, получала удовольствие от своего иконоборческого образа. Если её аудитория считала, что она нарушала все стандарты человеческого достоинства, то тем лучше.