– О госпожа! Прости меня! – Испуганная татарочка согнулась впоклоне, и две дюжины ее блестящих косичек свесились до самого пола. – Я искалавалиде Чечек, она оставила у водоема свои папучи и послала меня за ними.

Девочка выпрямилась, и Лиза разглядела, что подошва одногобашмака испачкана чем-то серым, будто густой пылью. Да ведь это зола!

«Знаешь, чей след найдет Сеид в подвале, в золе?..»

О Господи… След в золе! След Чечек!.. Что это говорилСеид-Гирей? Что велели ему приснившиеся старцы? «Найти того, кто оставит в золесвой след, и убить этого человека, отдав им в жертву. Тогда вскорости мнеоткроется богатейший клад, и все беды и несчастья мои навек отступят».

Запоздалая дрожь пронизала ее тело. А ведь с Гирея станетсяисполнить эту жестокую нелепость: он суеверен, будто дитя малое. Нет, можетбыть, пожалеет Чечек?..

Сеид-Гирей безумен. Он только что готов был лишить жизни ее,Рюкийе, он только что в запале убил женщину, взрастившую его, и не остановитсяперед тем, чтобы принести в жертву воображаемой удаче надоевшую ему валиде.

Лиза зажмурилась. Зачем, зачем вызвала она к жизни любовьСеид-Гирея, преданность Баграма и Гоар, если все это принесло смерть и принесетеще новые жертвы? Что делать? Как исправить содеянное?

Лиза выхватила алые папучи из рук служанки, которая смотрелана нее, вытаращив глаза, и, пробормотав: «Я сама отдам их валиде!» – кинуласьбыло к покоям Чечек, но татарочка поймала ее за полу и смущенно потупилась.

– Валиде в твоей опочивальне, госпожа…

Лиза запнулась было, но тут же поспешила дальше. Конечно, Чечекрешила, что с соперницей уже покончено, потому и заняла так поспешно ее покоивместо своих, выгоревших. Вспыхнула в душе старая обида и погасла. Теперь,перед лицом смерти, все их распри казались такой ерундой!

* * *

Глаза Чечек, раскинувшейся на просторной постели, широкораскрылись при виде Лизы, но изумление тотчас сменилось яростью. Она вскочилатак резко, что маленький столик возле тахты опрокинулся, и драгоценности,подарки Сеид-Гирея, раскатились по полу. Чечек с явным удовольствием растопталажемчужное ожерелье, отшвырнула ногой кольца и браслет, угрожающе двинулась кЛизе.

– Ах ты, напасть! Жива еще? Вот так диво! Зачем явилась?Какое новое паскудство измыслила?

– Твои? – сунула ей Лиза папучи, и Чечек удивленновоззрилась на них.

– Ну, мои. А что? Иль тебе занадобились? Да ведь на твоиколодки они не налезут!

Лиза даже зубами скрипнула. Что правда, то правда: ножки уЧечек были малы, будто у ребенка, не то что узкие, долгие ступни Лизы. Да,Чечек хорошо знала, чем женщина может уязвить женщину! Но Лиза вновь непозволила обиде одолеть себя.

– Не время собачиться! Лучше послушай меня.

Она торопливо пересказала все, что произошло после появленияСеид-Гирея, его сон и признание покойной Гюлизар-ханым, потом ткнула пальцем вподошву башмака.

– Видишь? Зола! Понимаешь, что будет, если султан угадает,чей след в золе оставлен?

Чечек слушала ее молча, с видимым недоверием, и толькозлобно блеснула глазами.

– Ладно врать-то.

– О Господи, – безнадежно вздохнула Лиза, – Хватит болтать.Коли не хочешь, чтобы пришли да на правеж тебя поволокли, делай что-нибудь! Бежатьтебе надо!

– Нет, быть не может, – отмахнулась Чечек. – Не верю я тебе.

Тут в дверях показалось румяное узкоглазое личико.

– Валиде и ты, госпожа! Всех вас в подвал кличут. Господиннаш султан всех там ждет. Приказано спешить, – она увидела босые ноги Чечек, –и обувку всю с собой велел прихватить, какая есть.

Молоденькая служаночка исчезла.

– Слышала? Ну что, врала я тебе? Врала?

Чечек взглянула исподлобья.

– Не посмеет он на меня руку поднять!

Лиза горестно усмехнулась:

– А на меня посмел? И на Гюлизар-ханым?

Темные глаза Чечек заволокло дымкой страха, но она неуступала:

– Почем знать, может, это ты сама башмак мой в золевыгваздала!

– Хорошо, – обреченно кинула Лиза, – я это сделала, хорошо.Но зачем к тебе-то пришла? Зачем упредила, скажи, Христа ради?!

Чечек, видимо, растерялась.

– Не знаю… – И снова взвилась: – Не знаю, не ведаю! Непойму, какой прок тебе от меня беду отводить!

Лиза смотрела на нее, не находя ответа.

– Ты… так похожа на мою сестру! – вдруг выговорила она,словно бы против воли, и встрепенулась: и впрямь! Вот кого напоминала ей пороюЧечек! Да Лисоньку же!

– Сестру?.. – повторила Чечек, голос ее дрогнул.

– Да! – Лиза горячо стиснула руки. – Мы тут, на чужбине, ивпрямь как сестры с тобою. К лицу ли нам, сестрам по крови, по вере, другдружке горло рвать из-за нехристя кровожадного?

– Ой ли? – Чечек лукаво повела бровью. – Будто он тебе не посердцу?

Жар ударил в лицо, но Лиза заносчиво вскинула голову:

– Нет. Нет. Было наваждение бесовское, да прошло. Видеть егоне могу!

– Иль другой у тебя есть? – Глаза Чечек вспыхнулидевчоночьим любопытством.

– Другой? – Что ответить? Есть ли он, другой? Знать бы! –Бог весть, жив он, нет…

Лицо Чечек отуманилось.

– Вот и я не ведаю, мой-то жив ли? Он москов, как и ты. ЛехВолгарь его имя.

– Волгарь? – встрепенулась Лиза. – Вот чудеса! Так ведь и яс Волги!

– Ну?! Не встречала ль его там? Видный собою парубок, очиголубые, кудри русые…

Лиза неприметно вздохнула:

– Таких видывала, но с этим прозваньем не знаю никого. Онжених тебе?

Чечек еще пуще помрачнела: