Илья Никитич не сомневался, что нет никакой связи, однакодело четырехлетней давности отчетливо прокрутилось у него в голове. РафикТенаян, армянин московского происхождения, кинорежиссер то образованию,подлавливал на улицах хорошеньких несовершеннолетних девок, предлагал имсниматься в кино, даже показывал удостоверение члена Союза кинематографистов,для первой фотопробы приглашал к себе в квартиру, поил снотворным и насиловал.Одна из последних его жертв, семнадцатилетняя Варвара Богданова, чудом осталасьжива и привела оперативников прямо в квартиру к чудовищу, потом спокойно ичетко давала свидетельские показания, участвовала в следственных экспериментах.

Жертв оказалось всего тринадцать. Две девочки погибли отпередозировки снотворного. Одна сошла с ума. Варя Богданова без колебанийсогласилась выступать на заседаниях суда, вела себя удивительно хладнокровно имужественно, ни слезинки не уронила, ни разу не сорвалась. Собственно,благодаря этой девочке, а не самоотверженным усилиям правоохранительных органови тонкому аналитическому уму следователя ублюдок был арестован и вина егополностью доказана.

Через два дня после оглашения приговора Варя кинулась в водуна Краснопресненской набережной. Был март, по Москве-реке плавали грязныетонкие льдины. Слава Богу неподалеку остановилась патрульная милицейскаямашина. Молодой капитан милиции спас девочку.

Маньяка приговорили к пятнадцати годам. У него был отличныйадвокат. Илья Никитич знал, что в зоне маньяк зарекомендовал себя отлично.Характеристики просто блестящие: дисциплинированный, трудолюбивый, активноучаствует в художественной самодеятельности. Встал на путь исправления.Конечно, зеки уже давно свершили над ним свой собственный суд, Рафика«опустили». Однако, судя по отзывам администрации, он вполне спокойно пережилэту процедуру и смирился со своим новым статусом. Такие, как он, удивительноживучи, они легко адаптируются в любой социальной среде и в любой обстановке.Возможно, примерный «петушок» будет освобожден при очередной амнистии.

– Илья, тебе чай наливать? – услышал он недовольный голосмамы. – Я в третий раз тебя спрашиваю, а ты меня не слышишь.

– Да, мама, извини…

– Я, между прочим, говорю об интересных вещах. Это, конечно,чисто теоретические рассуждения, к тому же совершенно дилетантские… Что тыделаешь? Я уже положила тебе сахар!

– Да, мамочка, спасибо. Я тебя внимательно слушаю.

– Илья, ты действительно слушаешь меня? Или только делаешьвид? – Лидия Николаевна грозно взглянула на него поверх очков. – Вот ты сказал:«не вижу связи». А между прочим, последней каплей для Вари стала встреча сколлегой твоего нынешнего трупа.

– Подожди, мамочка, я не понял…

– Что же непонятного? Ты помнишь, как активно вокруг тогогрязного дела топталась пресса? Маньяк стал настоящим героем, о нем снялинесколько телевизионных сюжетов, потом еще документальный фильм, а сколько былогазетных и журнальных статей! Я даже слышала, о нем написана книга, целоедокументальное исследование. Хотя что там исследовать, не понимаю. Почему людейтак привлекает всякая гадость? Из пошлого, примитивного чудовища сделали чутьли не национального героя, как, впрочем, из других чудовищ, маньяков, воров взаконе, наемных убийц,

– Ну, мама. Ты преувеличиваешь, – вяло возразил ИльяНикитич, – конечно, патологическая жестокость вызывает острое любопытство, новсе-таки не у всех, а у людей с пониженным интеллектуальным развитием. Они покаеще не составляют большинство нации, поэтому сексуальные маньяки все-таки нестановятся национальными героями.

– Ох, Илюша, если по телевизору будут по всем каналам каждыйдень показывать ток-шоу, посвященные мастурбации, проституции, эрекции и прочимпростым радостям бытия, то очень скоро люди окончательно сойдут с ума. Окаком-нибудь Чикатило сегодня написано уже, вероятно, больше, чем о ФедореМихайловиче Достоевском. Спроси любого школьника, кто такие Солоник и Япончик,он тебе без запинки расскажет. А попробуй спросить, кто такие Врубель, Левитан,Кустодиев и чем ни друг от друга отличаются, в ответ сегодняшний подросток влучшем случае поймет плечами, а скорее всего просто покрутит пальцем у виска.Тебе не приходило в голову, что это огромная тема для социально-психологическогоисследования?

– Мам, ты начала говорить, что последней каплей для ВариБогдановой стала встреча с каким-то журналистом, – осторожно напомнил ИльяНикитич, – расскажи, . пожалуйста, немного подробней. Это действительнолюбопытно.

– Ну, Илюша, ты уже большой мальчик, – засмеялась ЛидияНиколаевна, – неужели ты думаешь, что та давнишняя история имеет отношение ктвоему убитому журналисту? Четыре года назад какой-то мерзавец с телекамеройпреследовал несчастную девочку, чтобы вытянуть у нее подробности трагедии,которые ему казались пикантными. Да, возможно, если бы он не набросился на неесо своими ублюдочными вопросами, она не решилась бы кинуться в воду. Междупрочим, он и потом не оставил ее в покое, прорывался в больницу, все хотел взятьинтервью.

– Ты мне этого не рассказывала.

– Ну конечно! Все я тебе рассказывала, просто ты, как ШерлокХолмс, удерживаешь в голове только ту информацию, которую считаешь необходимойдля работы. Экономишь место, будто твоя голова что-то вроде книжного шкафа.

– Шерлок Холмс сравнивал память с чердаком, а не с книжнымшкафом.

– Ну, все равно. Иногда то, что сегодня тебе кажетсянезначительным, завтра может оказаться необходимым звеном в цепи расследования.А не завтра, так через год. Но я говорю сейчас не об этом. Ты становишьсячерствым и бессердечным, Илюша. Не только события, но и живых людей тыначинаешь сортировать по степени необходимости для очередного расследования. Японимаю, ты экономишь силы, я тебя отлично понимаю, но так нельзя. Бессердечныйчеловек перестает ориентироваться в пространстве, теряет чувство реальности.Настанет момент, когда это будет мешать тебе работать.

– И все-таки про мерзавца с телекамерой, который преследовалВарю Богданову, ты мне ничего не говорила, мамочка, – быстро произнес ИльяНикитич.

– Говорила, Илюша. Несколько раз рассказывала. Ты меня неслышал. Просто у тебя тогда не было дела об убийстве скандального журналиста.

– Что случилось, господин Красавченко? Вы же собиралисьулетать, – произнесла Лиза по-английски, смерив его холодным равнодушнымвзглядом.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он тоже по-английски и,не дожидаясь приглашения, уселся к ним за столик. – Я так волновался за вас, вывчера плохо выглядели, были бледной, очень рассеянной. Вам не кажется, –обратился он к американке с доверительной улыбкой, – что русские женщиныслишком загружают себя работой и совсем не думают об отдыхе?