– Что есть две чаши Равновесия. Всегда должны быть, – Карибдус принял облик учителя. – Разве иначе его можно было бы так назвать?

– Да, Добро и Зло. Ты не проповедуешь ничего из того, чтобы я не знал.

– Тогда позволь мне поведать тебе следующее…

В этот момент лорд Джитан выкрикнул:

– Это необходимо? Следующий этап…

Заклинатель в доспехах взглянул на высокородного партнера.

– До следующего этапа остается еще несколько минут, милорд, и я хотел бы, чтобы Зейл, – а он заслуживает этого больше других – понял, почему я делаю то, что должен. В конце концов, ради Равновесия он пожертвовал своими собственными родителями.

Лорд Джитан довольно ахнул:

– Да неужели?

Зейлу казалось, что Карибдус взял жертвенный кинжал и вырезал его сердце. Неистово мотая головой, он выпалил:

– Я не делал ничего такого!

– Ты же понимаешь, что все было иначе. Ты же понимаешь, что все это знают. – Карибдус заставил соперника повернуться к нему лицом. – А ведь я знал их обоих. Сражался рядом с ними еще до твоего рождения. Могу без колебаний сказать, что они очень гордились твоим решением… по крайней мере, когда боль прекратилась, и они перешли на другую грань бытия.

– Прекрати! Хватит лгать!

Но старый служитель Ратмы продолжил:

– Если есть Добро, то должно быть и Зло, чтобы уравновесить его. Твой поступок – тому пример. Ты должен был сделать то, что привело к их смерти, потому что это было необходимо. Однако теперь весь наш род слишком часто сражается с приспешниками Преисподней. Подумай хорошенько, Зейл. Все они стоят на стороне Добра! Дисбаланс стремительно нарастает! Что-то нужно сделать, чтобы вернуть мир в прежнее состояние!

И, наконец, Зейл понял, что Карибдус имел в виду – понял и ужаснулся. Веками служители Ратмы сражались со слугами и силами Высших Воплощений Зла, которые стремились полностью подчинить себе царство смертных. По мнению Зейла, этого никогда не было достаточно. Мир, в котором господствовали Высшие Воплощения Зла, был миром, навсегда утратившим равновесие, и потому потерянным.

Тем не менее, Карибдус, имя победам которого над тьмой было легион, теперь верил, что он и другие сделали слишком много.

Он, очевидно, ощущал, что мир слишком склонился к Свету, который, согласно принципам Ратмы, может привести человечество к застою и потере совести, что было отчасти не менее ужасно, чем если бы мир попал во власть Тьмы.

На протяжении веков среди служителей Ратмы велось много споров касательно пределов их вовлеченности в дела мира. И все же Зейл никогда не мог припомнить, чтобы кто-нибудь предлагал нечто столь безумное, как то, что предложил Карибдус.

– То, что я сделал… – пробормотал он. – Случившееся… никоим образом не сравнится с тем, что творишь ты, Карибдус!

– Твои мать и отец могут не согласиться.

Не осознавая того, что делает, Зейл вскочил на ноги.

– Мои родители погибли из-за моей ошибки! Я тот, кто уничтожил корабль и всех на его борту! Я несу на себе вину за это, как нес всегда!

Его костяная рука схватила пораженного Карибдуса за горло. Старый некромант ахнул и попытался высвободиться из лишенных плоти пальцев.

– Милорд! – проскрежетал зубами он. – Если можно…

Могучая сила оторвала пальцы Зейла от горла врага, а затем впечатала некроманта в пол. Как чародей ни старался, пошевелиться он не мог.

Карибдус потер пересохшее горло.

– Жаль, что ты не видишь здравого смысла, – он держал кинжал Зейла наготове. – Я искренне сожалею о том, что должен сделать. Я очень уважаю твои способности, Зейл, даже если они направлены не туда.

– Твои… направлены… не туда… – выдавил распростертый на полу Зейл.

– Его воля впечатляет, – отметил лорд Джитан.

– Да. Когда он умрет, я не стану призывать его тень. Она была бы такой упрямой… – Карибдус хмыкнул. – Мои собратья обычно становятся ужасными слугами. Его родители были почти такими же после того, как я их поднял. Мне пришлось быстро отослать их обратно. Такая жалость.

Зейл яростно захрипел, услышав это новое откровение, но под безжалостным натиском могущественного аристократа он больше ничего не смог из себя выдавить.

Некромант в доспехах склонился над ним.

– Не бойся. Вскоре ты сможешь обсудить с ними свои грехи и мотивы. Прощай.

Зейл напрягся. Убитый своим кинжалом, он не получит надежды на воскрешение, даже если какой-нибудь достойный некромант найдет его вовремя.

В зале внезапно потемнело, однако на него упала не простая тень – она была не черной, а темно-красной.

Алдрик ошеломленно выругался, Карибдус резко втянул воздух. Зейл почувствовал, как старый жрец Ратмы достает кинжал.

– Ну вот и всё! Не так ли? – отозвался аристократ. – Вторая фаза луны!

– Да, – шаги Карибдуса означали, что он покинул обездвиженного противника. – Цикл Луны Паука находится в своей высшей точке. Настало время для вас получить все дары Астроги!

– Не надо… – выдохнул Зейл, пытаясь предупредить Алдрика. – Не… то… чем кажется!

Но лорд Джитан его не слышал. По-прежнему ухмыляясь, он встал возле алтаря. Стоящий с другой стороны Карибдус сунул оружие Зейла за пояс, затем вытащил жертвенный клинок. Он протянул кинжал, чье острие покрывали холодные, застывшие следы крови Сардака, аристократу.

– Позвольте мне коснуться им центра узора, – объяснил Алдрику некромант. – Затем удерживайте артефакт прямо над головой. Убедитесь, что он почти соприкасается с вашим черепом.

Как ни старался Зейл, больше он не смог произнести ничего. Он беспомощно наблюдал, как Джитан подчинился.

В момент, когда кровь на лезвии коснулась артефакта, рисунок арахнида зашевелился, как живой. В то же время зал наполнил треск, похожий на смесь грома и молнии, а снаружи взвыл ветер.

И все же сквозь крошечную трещину в потолке каким-то образом пробился лунный свет.

Пробился… и поразил артефакт в ту же самую точку, что и кровь. Наэлектризованная аура вокруг Алдрика стократно возросла. Он стоял, подобно дикой банши, с выражением чудовищного упоения на лице. Повсюду видоизмененные слуги низко склоняли ужасные головы к земле. Их шипение звучало почти как слова… вернее, одно слово.

Астрога.

– Невероятно! – радостно воскликнул лорд Джитан. – Я чувствую, как сила проходит через мое тело! Я чувствую, где находится каждый из пауков! Я чувствую, как они выходят из тени и идут на город! Я чувствую…

Внезапно его челюсть отвисла.

Сфера над его головой треснула и раскрылась. И в совершенном подражании изображению снаружи, восемь длинных, мерзких конечностей, заканчивающихся кроваво-красными когтями, потянулись вниз и зажали голову аристократа в тиски.