– Продай мое досье Сереже. Я понимаю, ты журналист идля тебя это огромный шанс сделать сенсацию, тем более ты фильм хочешь снять, атут просто бомба получится! Но разве деньги не принесут тебе удовлетворения?Предложи ему купить папку за сто, двести, триста тысяч. Для него это реальнаясумма, и тебе не помешает...

– Михаил Степанович, – перебила его Лариса. –Посмотрите, что я сейчас сделаю...

Она подошла к прикроватному столику, на котором стоялметаллический поднос, положила на него досье и, вытащив из кармана джинсовзажигалку, высекла огонь. Пламя лизнуло первую страницу. Пробежав по ней,захватило следующие. Не прошло и минуты, как на подносе полыхал маленькийкостер. Когда досье превратилось в горстку пепла, Лариса залила ее остаткамиводы.

– Вот и все, – сказала она. – Теперь можетеспокойно умереть. И не волнуйтесь, фильм я снимать не стану, более того,клянусь вам, что ни один из ваших сыновей от меня ни о чем не узнает...

– Спасибо, – выдохнул он с облегчением. – Носыновьям моим расскажи... Ты правильно заметила, они имеют право знатьправду... – Он прикрыл глаза и... умер!

В то же самое время на окраине Москвы в пропахшейлекарствами и мочой комнате панельной девятиэтажки издал свой последний вздохБорис Коцман.

И Константин Семакин, давний пациент психиатрическойклиники, преставился почти тут же.

Самым последним этот бренный мир покинул бодрый пьяницаАндрон Свирский. Скончался он после того, как опорожнил стакан «Пшеничной».Сделав это, лег на кровать, блаженно смежил веки и умер...

А за несколько минут до этого перед Эллиной Бергпронеслось последнее воспоминание...

Графиня сидела перед туалетным столиком и смотрелась ввисящее на стене зеркало. Занятие это давно стало для нее непривычным. Когда-тоЭллина могла часами любоваться своим отражением, но последние два десятка летона практически не подходила к зеркалу. Лишь по утрам бросала короткий взгляд,чтобы проверить, нет ли пятен зубной пасты на лице. Расчесывалась она не глядя,а краситься давно перестала. Даже волосы не считала нужным тонировать. Ходиласедая. С невыщипанными бровями и торчащими из подбородка редкимиволосками. Эллина знала, что выглядит безобразно, но, если захочет, можетпреобразиться. Для этого достаточно взять в руки пинцет и косметичку, да ещезубные протезы вставить (она сделала их в 1961-м, однако за десять летвоспользовалась ими от силы раз десять – жевать привыкла деснами). НоЭллине совершенно не хотелось себя приукрашивать...

И вот пришел день, когда у нее появилось такое желание.Ни с того ни с сего оно возникло с утра и не отпускало ее весь день.К вечеру, устав с ним бороться, Графиня вставила протезы, взяла пинцет икосметичку и уселась перед зеркалом. Она пристально посмотрела на своеотражение и вынуждена была констатировать, что выглядит даже хуже, чем думала.Не женщина в возрасте, а старая ведьма! Как только Мишка не побрезговал еенасиловать? И ведь не только членом своим в нее тыкал, еще и целовал! Этотволосатый подбородок, эти кустистые брови, сухие, плотно сжатые губы...

Эллина тряхнула головой, чтобы отогнать неприятныевоспоминания, и принялась яростно выдергивать волоски из подбородка. Когда сэтим было покончено, она взялась за брови. Приведя в порядок и их, Эллинавысыпала из косметички давным-давно просроченные тюбики губной помады,коробочки туши, карандаши и стала краситься.

– Эллина! – услышала она голос Андрона. Он звал еечерез дверь. – Ты дома?

– Да, – ответила она.

– И я вот пришел, – доложил он. – Не хочешьчайку со мной попить?

Она не стала отвечать. Не посчитала нужным. Эллина неплохо кАндрону относилась, но не церемонилась с ним. Когда хотела, разговаривала, а колине было настроения, игнорировала. Сегодня она была не расположена к беседам ичаепитиям. Ей хотелось побыть одной.

Макияж Эллина нанесла на удивление быстро. Она-то думала,ничего не получится, ведь она потеряла весь навык, но руки не дрожали, и линииполучались правильными и четкими. Тон тоже хорошо лег, хотя пудра ужеспрессовалась в один комок, и Эллине пришлось разбивать ее ключом, вытащеннымиз замочной скважины ящичка. А вот что делать с волосами, Графиня незнала. Красить их было нечем. Можно, конечно, в магазин за басмой сходить, нопокидать квартиру у нее не было никакого желания. В итоге Эллина решилаповязать голову платком, соорудив из него чалму. Когда-то давно, в прошлойжизни, ей это удивительно шло.

– Эллина Александровна! – донесся из-за двери голоссоседки Кузнецовой, приехавшей с дачи за какими-то вещами. – Я вамключ на зеркале в прихожей оставлю, когда уйду, хорошо?

Шурку она тоже ответом не удостоила: держала во рту шпильки,и разжимать губы лишь для того, чтобы ответить какой-то там соседке, Графиня несчитала нужным.

– Вот ведьма, – тихо выругалась Шурка и отошла отдвери.

Эллина тем временем повязала чалму и встала из-за стола. Ейоставалось только одеться. Она подошла к шкафу. Вещей Эллина в последние годыпрактически не покупала. Разве что пару кофт да тройку платьев, которые носиладо тех пор, пока они не приходили в негодность. Сегодня же она решиланарядиться. Распахнув дверцу шкафа, она окинула взглядом ряд плечиков, накоторых были развешаны роскошные наряды, в коих она щеголяла в былые времена.Все они прекрасно сохранились и, хоть и вышли из моды, смотрелись изумительно.Эллина замешкалась на миг, не зная, что выбрать, но тут взгляд ее упал надлинное платье-халат с развевающимися рукавами. Его она надевала по утрам в техслучаях, когда проводила ночь с мужчиной. Оборки манжет отлично скрывали руки,длинные полы маскировали щиколотки. В нем она была неотразимой!

Эллина решительно стянула наряд с вешалки и облачилась внего. С той поры, как она надевала его в последний раз (за день до ареста,когда у нее ночевал Малыш), она сильно похудела, но все равно халат селнеплохо. Фасон позволял небольшой напуск. Но требовал каблуков. И Эллинасунула ноги в элегантные домашние туфельки. В довершение образа Эллинаповесила на шею колье, в уши вдела свои любимые серьги каплевидной формы. Онитак зазывно качались и поблескивали, что неизменно притягивали взгляды к шее,которой она до сих пор могла гордиться.

«Вот и все, – сказала своему отражению Эллина. –Я готова... Только к чему? Уж не к смерти ли?»

От этой мысли Эллина повеселела. За жизнь она давно нецеплялась, поэтому умирать было не страшно. Скорее наоборот! Другие боятся ада,но она живет в нем уже столько лет, что...

Эллина послала своему отражению воздушный поцелуй и вышла изкомнаты. Она решила попить морса и перекусить. Не умирать же на голодныйжелудок!

– Эллиночка, – обрадовался ее появлению в кухнеАндрон. – А я тут чайком балуюсь...