– В чем разница?

– Сейчас объясню, – сказал Егор. – На фонШтайнберга охотились спецслужбы многих государств. Мы же вышли на негоодновременно с американцами. Однако захватить его посчастливилось нам.В итоге о местонахождении архивов первыми узнали тоже мы, русские. Хайнцне был идейным нацистом, поэтому не стал корчить из себя героя, готовогопогибнуть во славу Третьего рейха, но не выдать его тайн. В обмен нагарантии безопасности он согласился передать архивы КГБ. Вывозили их на шестигрузовиках и до поры держали в подвалах посольства. Как и самого Хайнца. КГБхотел скрыть факт его поимки, но... Американцы обо всем прознали. Как потомвыяснилось, в нашу дипломатическую миссию был внедрен их агент, через которогои ушла информация. Янки подняли бучу в мировой прессе. Они не могли позволитьрусским завладеть архивами и через средства массовой информации требоваливыдачи нацистского преступника мировой общественности. Но в этом случаепришлось бы отдать и архивы, а их обнародование грозило авторитету СоветскогоСоюза...

– Почему?

– Эллина, ты не представляешь, сколько идейных коммунистов,известных личностей, видных военачальников было завербовано немецкимиразведчиками и контрразведчиками. Рассекречивание их досье обесценило бы, кромевсего прочего, достижения СССР в Великой Отечественной войне...

– Легче было нарушить слово и убить Хайнца, так?

– Это политика, Эллина, тут не до сантиментов...

– Что ж, ясно... Только я не пойму, к чему ты затеял весьэтот разговор?

– Я говорил, когда приезжал к тебе в лагерь, что Мишкаменя шантажировал, но не сказал чем. Я побывал в немецком плену. Неделюпровел у них. Меня пытались вербовать, не скрою, но я лучше б умер, чем сталпредателем...

– Можешь дальше не рассказывать, я поняла.

– Хорошо, а то мне неприятно вспоминать... – Онпомрачнел. – В общем, когда я был в плену, я слышал разговор двухофицеров (тот факт, что знаю их язык, я скрыл), они обсуждали недавнюю встречус русским агентом Абвера по кличке Медведь. Я хорошо запомнил этотпсевдоним и, когда через много лет получил доступ к архивам, не смогудержаться, чтобы не заглянуть в его дело. Чтоб найти его, много труда непотребовалось. У немцев же все по полочкам разложено. Картотека так простав обращении, что я отыскал именную папку Медведя буквально за час. Когда я ееоткрыл, даже задохнулся от удивления. Агентом Абвера оказался не кто иной, какМишка Дубцов, наш безгрешный особист. Человек, который стращал меня карой замою слабость (в военное время считалось, что советский солдат лучше погибнет,чем даст себя пленить), тот, кто вынудил меня пойти против своей воли...

– Короче, – оборвала его эмоциональную речьЭллина, – ты выкрал именную папку Дубцова, да?

– Да, – эхом отозвался Егор. – И я принес еетебе!

– Почему мне? Боишься потягаться с ним силами?

– Ничего я не боюсь, Эллина, – с упреком протянулон. – Теперь уж точно... – Малыш сделал шаг к Графине, но она успеласреагировать и отпрянуть. Ее поведение разозлило его, но Егор с ледянымспокойствием сказал: – Я в долгу перед тобой. И хочу сделать тебечто-то типа подарка. Я знаю, ты ненавидишь Мишку не меньше моего...

– С чего ты взял?

– Мне известно, что он не отстает от тебя вот уже много лет.

– Откуда?

– О! – Он невесело хмыкнул. – У меня естьагент. Он же шантажист. И имя его Андрон Модестович Свирский.

– Я не поняла...

– Андромедыч вот уже много лет шантажирует меня.

– Чем?

– Откуда-то ему стало известно, что именно я написал на тебядонос, и он постоянно клянчит у меня деньги за молчание. В противномслучае грозится поделиться этим фактом с твоим самым преданным и нестабильным«вассалом» Котей. Полоумный художник, оказывается, спит и видит, как бы узнатьимя человека, чья подпись стояла на доносе, чтобы покарать его. Семакин дажепистолет купил, дабы было чем вершить правосудие...

– Но ты, конечно, испугался не за себя, а за сына. Если тебяубьют, о нем некому будет позаботиться, так?

– Да не боюсь я твоего Семакина! У него кишка тонка,чтобы совершить убийство...

– Да? Ты не помнишь, как он бросился на тебя с ножницами?

– Помню. А еще то, как он забился в припадке, увидевкровь...

– Тогда зачем было платить Андрону за молчание?

– Во-первых, мне не хотелось скандала. Семакин физически непричинил бы мне вреда, но нервы бы попортил, это факт. Он ведь мог накинутьсяна меня при сыне, друзьях, коллегах! Мне проблемы не нужны, и ребенка пугать нехотелось. Во-вторых, платил я Андрону сущие копейки. Да изредка винцом баловалзаграничным. И взамен получал не только молчание, но гораздо болееценное – сведения о тебе. Это третья причина моих «отношений» со Свирским.Андрон рассказывал мне обо всем, что происходит в твоей жизни, хотя в ней, поправде говоря, мало что происходило, но... Я по крайней мере знал, что тыжива и здорова. – Эллина, услышав это, брезгливо поморщилась. Все этислова об участии казались ей насквозь фальшивыми. Заметив на ее лице гримасу,Егор отбросил лирику и перешел к фактам: – Об осаде Дубцова Андрон сообщилмне сегодня. Позвонил и сказал, что Мишка не дает тебе проходу. Еще он слышал,как ты пару дней назад плакала в своей комнате, и решил, что это из-за Дубцова,поэтому связался со мной, чтобы я нашел на Мишку управу... И янашел! – Егор выудил из кармана ключ от ящика ее туалетногостолика. – Досье я положил туда. – Он протянул ей ключ и, пока ждал,когда она его возьмет, сказал: – Делай с ним, что хочешь. Или не делайничего... Это твое право!

Эллина потянулась к ключу, но тут...

– Опять ты! – раздался со стороны коридора голос КотиСемакина. – Явился, чтобы Эллочку мучить... – И он, грохнувдверью так, что дерево косяка затрещало, ввалился в комнату.

Как Графиня и предполагала, Котя был смертельно пьян.В последнее время он находился в таком состоянии довольно часто. Самое жеужасное, что, в отличие от того же Андрона, был он в подпитии совершенночумным. Свирский, напившись, либо байки травил, либо пел, Семакин же то хмурошатался по квартире, приставая к соседям, то сидел под дверью Эллины и плакал,а иногда и буйствовал. Не далее как неделю назад, например, он расколотил окнов кухне. Протрезвев, он долго не мог поверить, что разбитое стекло – егорук дело, однако вставить новое не отказался...

– Котя, уйди отсюда, – строго сказала Эллина. –Тебе нужно лечь и проспаться!

Котя, к ее удивлению, послушался: развернулся и, качаясь,побрел прочь.

– Жалкий тип, – брезгливо бросил ему вслед Егор.

– Не смей так о нем! – вспыхнула Эллина.

– Будешь защищать этого полоумного пропойцу?

– Он не чета тебе! Настоящий!