отправить по железной дороге с молчаливого согласия одного из железнодорожных управлений. Для выполнения этой задачи я поехал в Петроград, но обнаружил, что все гидропланы были вывезены оттуда и даже летные школы эвакуировались на Волгу. Казалось крайне маловероятным, что нам удастся организовать оттуда транспортировку этих самолетов – надежды на успех практически не было.

Я связался с генералом Пулом и сообщил ему, что посылаю ему достаточно опытных русских специалистов, которые быстро освоят английские машины.

Новобранцы

В начале июля стало очевидно, что в очень скором времени понадобятся люди для отправки на Север, и поэтому был создан новый подотдел для ведения работы по вербовке людей.

Были отобраны офицеры из всех родов войск, которые получили аванс, чтобы иметь возможность уехать на Север.

Было понятно, что вербовка должна происходить в очень ограниченном масштабе до тех пор, пока не будет установлен фронт; казалось, что, как только это будет сделано, можно будет отправить большое количество новобранцев.

Опыт показал, что российские организации (которые получали от нас финансирование) тратят огромные средства, давая незначительные результаты, поэтому начались приготовления к тому, чтобы двое английских офицеров остались в Москве «после начала военных действий» для организации вербовки.

Замысел, разумеется, состоял в том, чтобы соединить работу по идентификации вражеских воинских частей с подрывной и вербовочной работой. Я выяснил, что военная разведка тоже готовится оставить своего офицера (из технической службы). Однако на совещании лейтенант Бойс (из добровольческого резерва ВМС, военная разведка) и представитель технической службы отметили, что высока вероятность того, что вербовочная деятельность будет прослежена вскоре после того, как она начнется, и, несмотря на прошлый опыт, ею должна заниматься какая-нибудь российская организация; но они предложили, чтобы организованная мною курьерская служба была расширена, а я остался в Москве. Вербовка продолжилась, но она должна была прекратиться, как только мы уйдем в подполье.

Курьерская служба

Приблизительно 7 июля был опубликован приказ, запрещавший офицерам союзных войск:

– покидать города, в которых они находились, что ограничивало свободу их передвижений;

– носить свою военную форму;

– отправлять зашифрованные телеграммы – консульские или иные (приблизительно 12 июля) – на Север.

Моя курьерская служба, которая уже начала готовиться к такому повороту событий, пришла в движение, и первые курьеры выехали 8 июля на Север двумя маршрутами: Москва – Нижний Новгород – Вятка – Котлас и проходным маршрутом через Петроград, Петрозаводск и далее на Север.

Я подсчитал, что 20–25 курьеров будет достаточно для поддержания постоянной связи с нашей армией на Севере. Жизнь показала, что потребуется больше людей.

Первый курьер вернулся через 12 дней. Он сообщил о трудном пути на Север: дважды он был арестован и подвергся обыску. Он хитростью возвратился напрямую из Архангельска поездом и тем самым сократил время поездки наполовину. Он сказал, что нервное напряжение было очень высоко, и после каждой такой поездки потребуется хороший отдых.

Второй курьер отправился через Петрозаводск и отсутствовал 20 дней; его опыт был схожим с опытом первого курьера. Однако его поездка обошлась дороже, так как в отдельных пунктах ему пришлось брать лошадей.

Исходя из этого, 1 августа число сотрудников курьерской службы было увеличено.

Станционный контроль

Так как ожидалось значительное передвижение войск на Московском железнодорожном узле, было решено в добавление к информации, поступающей из различных источников, поставить специальных агентов на всех станциях для контроля.

Диверсионные группы

В июле была организована небольшая диверсионная группа.

Паспорта

В июле начал работать небольшой отдел, занимавшийся получением фальшивых паспортов, пропусков и документов.

Август 1918 г.

На совещании с лейтенантами Бойсом и Рейли я согласился остаться в Москве и заниматься курьерской службой и шифровкой сообщений, продолжать использовать свои собственные каналы информации, руководить маленькой диверсионной группой, поддерживать связь с ВВС и работать со вторым лейтенантом С. Рейли (Королевские ВВС), который получал отличную информацию изо всех возможных источников. Я рассудил, что лейтенант Рейли знает ситуацию лучше, чем любой другой английский офицер в России, а так как в его руках находились и более тонкие нити, я согласился сотрудничать с ним и оставить политический контроль и проведение нашей стратегии в его руках.

У меня были некоторые опасения в отношении того, чтобы остаться после отъезда всех миссий, так как я не получил от генерала Пула таких указаний. Однако очевидная необходимость кому-то сделать это и полученная мною информация от лейтенанта Бойса из военной разведки, что он обращался к генералу Пулу через господина Линдли (поверенный в делах нашего посольства) и просил его оставить меня на этой службе, помогли мне принять решение остаться.

1, 2 и 3 августа

Проходили встречи с лейтенантами Бойсом, Вебстером и Рейли, на которых в деталях прорабатывалась деятельность остающихся. Я договорился, что оставлю себе некоторых людей из своей миссии, а остальных отправлю на родину с миссией господина Локкарта.

4 августа

Мы провели наше первое собрание по организационным вопросам; лейтенант Рейли (Королевские ВВС) и я вручили лейтенанту Бойсу (военная разведка) свои планы работы наших организаций и свои приблизительные оценки, какая сумма денег может нам потребоваться для дальнейшей работы. Наши предложения были приняты, и мы получили санкцию на работу от лейтенанта Бойса.

Моими опорными пунктами были:

– дом на Пятницкой, где я жил, хранил деньги, бумаги и документы, занимался шифрованием сообщений, руководил операциями и где находились моя связная и секретарь;

– квартира в Дегтярном переулке, где главный курьер получал все сообщения для отправки, беседовал с курьерами и предоставлял им жилище в случае необходимости;

– комнаты в Каретном Ряду для вербовки и встреч;

– комнаты на Большой Дмитровке для встреч диверсионной группы;

– квартира на Ямском Поле для агентов станционного контроля, получения пропусков и т. д.;

– комнаты на Большой Полянке для агентов и хранения денег;

– квартира в Мамоновском переулке для агентов и хранения денег;

– дом в 16 верстах от Москвы для курьеров, едущих непрямым путем, и всяких иных надобностей (Кусково);

– дом в 60 верстах от Москвы в качестве пристанища и убежища (Кудково).

5 августа

Несколько недель назад из очень достоверных источников нам сообщили, что британскую миссию и официальных представителей попросят уехать и, вероятно, арестуют перед их отъездом.

На протяжении нескольких дней ситуация была критической, и союзников не принимали никакие советские официальные лица, а наши агенты докладывали, что Советы разделились на две сильные партии. Одна выступала за арест всех британских и французских официальных лиц вплоть до принудительной отправки из страны, другая – за нашу публичную казнь в качестве ответа на якобы убийство нескольких советских комиссаров в городе Кемь. Сторонниками этого были некоторые экстремисты, включая Радека.

Поэтому я не удивился, когда рано утром