Я настороженно следила за ним поверх плеча Эмиля. Пальцы напряглись, оставляя на сорочке кровавые отпечатки. Грудью я чувствовала дыхание мужа — тяжелое, свистящее.

Андрей присел перед нами на корточки и свесил пистолет, поставив локти на колени. Оружие держал на виду, напоминая, кто тут главный. Пистолет был не таким массивным, к каким я привыкла, легче на вид. Систему я не узнала.

Ироничные глаза рассматривали Эмиля.

— Девочку пожалей, — сказал он. — Я помогу тебе, а ты мне. Договорились?

— Чего хочешь? — Эмиль прикрывался скованными руками, не давая заглянуть за спину, где была я. — Жену не отдам.

Андрей криво улыбнулся. Из-за паралича лицо хуже проводило эмоции — и сильнее пугало, делая его нечеловеческим.

— У тебя есть выбор? — голос стал ниже, Андрей не хотел, чтобы его услышали в коридоре.

Остальные ждали его там — четверо или пятеро. Даже заглянуть не смели. Он остановил стрельбу, теперь ставит нам условия. И ему плевать, что шефа застрелили. В отличие от моего мужа, лишившегося влияния, Андрей был приближен к верхам.

А еще меня хотели отдать ему. Андрею ничего не стоит всадить пулю Эмилю в лоб и увести меня силой. Я так плотно прижалась к мужу, что губы касались грязной сорочки, а над плечом виднелись мои дикие глаза, полные животного страха.

— Мне нужен человек вместо Славика, — тихо сказал он. — Ты же любишь деньги, Эмиль? Они твои. Город, общак, контролируешь ты, я тебя поддержу. Взамен поможешь достать одного человека. А твою жену, — взгляд скользнул за спину Эмиля, где как дикий зверь, пряталась я. — Я и без этого дерьма уведу. Да, красавица?

Он подмигнул, как в нашу первую встречу. Взгляд Андрея по-прежнему не казался опасным. Обычный парень, если не знать правды.

— Ну что, — Андрей кивнул. — В деле?

Эмиль обдумывал предложение.

Просто так таких сделок не предлагают. Кем был тот человек, мы не знаем. Могло статься так, что он опаснее Владислава. Но когда истекаешь кровью, а альтернатива — пуля в голову сейчас, а не в перспективе, иначе расставляешь приоритеты.

Я молилась, чтобы он согласился.

— В деле, — прохрипел Эмиль.

— Ждите здесь, — Андрей поднялся. — Я все улажу.

Он вышел в коридор, я услышала его спокойный голос:

— Все нормально, пацаны. Опустите оружие.

Шаги, тихий гомон… Кажется, он убедил их. Я с облегчением уткнулась мужу в затылок, обнимая напряженные плечи.

Выстрелы застали меня врасплох. Резкие, энергичные — кто-то вел в коридоре скорострельный огонь. Оборвался он так же внезапно, как возник.

Я припала к спине Эмиля и тихо заплакала, сжимая пальцы. Открыла рот, беззвучно жалуясь на свою проклятую жизнь. На шее выступили напряженные жилы.

— Тише, маленькая, — тяжелая ладонь с разбитыми костяшками легла поверх моих скрюченных пальцев. — Все хорошо, не плачь.

В коридоре тихо свистнули. В проеме появилась знакомая рука и поманила. Жест, понятный без перевода: «за мной». Андрей перестрелял свидетелей.

Звеня цепью, Эмиль встал, прижимая к ребрам ладонь. С той стороны рубашка намокла от крови — рукав, бок.

— Ты ранен! — прошептала я, пытаясь его поддержать. Импульсивно и глупо — мне его не поднять.

— Ерунда, — огрызнулся он. — Слегка зацепило, идем.

Пошатываясь, мы вышли в коридор. Эмиль первый, я за ним. И тут же остановилась. Казалось, стены качались. Спертый подвальный воздух вонял скотобойней. Коридор завален трупами. Четверо в жутких позах — тусклый подвальный свет скрывал детали. Под ними натекла темная, густая кровь, глянцевая в полумраке. Я не пройду, не наступив в лужу или на тело.

— Господи, — прошептала я, прижимая ладонь к носу.

Меня замутило так сильно, что перед глазами потемнело.

Андрей уже преодолел это загромождение. Его я различала, как темный силуэт впереди по коридору.

Я схватилась за косяк, пялясь на тела, как на оживший кошмар, и дышала ртом, прижав к губам пальцы. Не смогу…

— Иди ко мне, — звеня цепью, Эмиль взял меня на руки. Неуклюже из-за скованных рук, но ему удалось.

— Не надо, — зашептала я, но он выпрямился, не слушая возражений.

Руки дрожали, но Эмиль по-прежнему держал меня без особых усилий — плюс маленького веса. Несмотря на ранение, он стоял прямо и смотрел на Андрея, ожидая отмашки.

Он проложит нам путь наверх. Новый жест — и Эмиль двинулся вперед.

Я уткнулась в плечо, радуясь, что не придется идти самой. Чувствовала, как проплываю над расстрелянными и хрипло дышала мужу в плечо.

Андрей знаком показал, что собирается проверить лестницу и осторожно направился вверх, держа пистолет стволом к полу. Руки напряжены, а тело стало осторожным — он был готов стрелять в любой момент.

Я вновь удивилась его походке. Она была легкой и упругой, как у хищника, словно он долго скрывал истинную сущность, и открылся только сейчас.

— Потерпи, — тихо сказал Эмиль. — Скоро все закончится.

Он остановился, наблюдая за лестницей.

Мы уже преодолели участок коридора с убитыми, и я подняла голову, случайно бросив взгляд в подвальную комнату напротив. Там, на батарее болтались открытые наручники.

— Он сбежал, — прошептала я. — Захар. Он был прикован!

Эмиль обернулся, осматривая комнату так, словно там притаилась смертельная опасность. Никого. Муж обернулся назад. Я поняла, о чем он думает: все это время Андрей был в коридоре, и сейчас убирает свидетелей наверху. Захар бы не успел улизнуть. Он где-то здесь.

Взгляд Эмиля задержался на трупах в конце коридора. Ему нужен ствол и ключи от кандалов.

Он осторожно поставил меня на пол.

— Эмиль, — испуганно выдохнула я, услышав тихие шаги.

Захар вышел из соседней комнаты, собранный и опасный. Жгучие глаза буравили Эмиля с такой ненавистью, словно он готов зубами выгрызть себе дорогу наверх. Взгляд скользнул по окровавленной рубашке и скованным рукам. Он усмехнулся и уже не таясь, вышел в коридор.

Можно заорать: позвать Андрея, чтобы он застрелил эту сволочь, но горло перехватило от страха. Я отступила, прячась за мужа.

— Вот ты где, сука, — процедил Эмиль.

Хриплый голос мужа был жестоким. Слова вылетали резко, отрывисто — он говорил сквозь зубы. Он не успел раздобыть пистолет, но и у Захара голые руки. Вопрос в том, кто доберется до оружия первым.

Даже раненый, Эмиль — серьезный противник. Захар это понимал.

Между напряженных рук звенела цепь, но он выше, мощнее. Эмиль расправил плечи, словно готовился к рукопашной. Рот кривился от ярости — ненависть, что он держал в себе, прорывалась наружу.