Да, это был очень странный год, один из тех, когда сложно найти смысл в происходящем, вне зависимости от того, с какой стороны вы на него смотрите. Болельщики «Арсенала» уже скорбели об утрате «Хайбери»: позвольте мне сказать здесь за всех. Всех преследовало такое ощущение, что каждый раз, когда мы выходили на поле, нас обязывали прочесть следующую главу в хронике предсказанной смерти. Ну не может же такого быть, ну не может, чтобы через несколько месяцев от всего этого останется только куча камней? Никогда еще трибуны не выглядели так красиво. И вот мы отказывались этому верить еще в течение девяноста минут. Думать только о настоящем, говорим мы сами себе; но нет, не получается; ведь то, что ждет нас впереди – это часть настоящего момента, что может быть горькой правдой, когда ты знаешь, что то, что ждет тебя впереди, – это забвение, а не амнезия. Мы каждый раз шли по Авенел Роуд, поднимались по ступенькам, садились на место, которое считали своим, и только своим, – да, да, включая меня, журналиста, всегда проходившего к своему заветному D42, на Вест Стенд. Мы ходили в один и тот же паб, ели пиццу в том самом итальянском ресторане, встречались с друзьями под часами на Хайбери Хилл, и все это с осознанием того, что скоро все это исчезнет навсегда. Encore un moment, monsieur le bourreau[85]. Но мы знали точно, когда опустится гильотина: 7 мая 2006 года, когда «Уиган» должен был стать последними гостями в нашем доме. Мир, ну или по крайней мере, какая-то часть его помнит, что Тьерри Анри заявил об окончании этой долгой истории великолепным росчерком, сделав в этот вечер хет-трик. Он опустился поцеловать землю после того, как забил – ха! – третий свой гол, на этот раз пенальти, который выглядел как совершенство, добавленное поверх совершенства: не только «Тоттенхэм», половина команды которого была нейтрализована в результате пищевого отравления, потерпел поражение от «Вест Хэма» 1:2, подарив «Арсеналу» пропуск в еще один год в Лиге чемпионов; так Тьерри еще и заполучил хорошо видную точку, к которой он мог приложиться губами для последнего «прощай», и какое же это было дорогое сердцу место!

Анри еще долго не уходил после финального свистка, все болтал с Эшли Коулом на трибуне, воздвигнутой в центральном круге, наслаждаясь тем, что он называл своим «садиком», последний раз. Мы тоже ушли не сразу. Мои воспоминания об этом вечере – о той ночи – все как-то смазаны. Клуб привез ящики пива. Все двери открыты. Я с тремя друзьями пошел исследовать стадион, посидел на стуле Питера Хилл-Вуда в комнате заседаний совета директоров, ступил в бассейн, прилегающий к раздевалке, присоединился к импровизированной игре, завязавшейся на поле, потерял свой мобильный телефон, вот просто потерял, и все. Огни горели – все еще. Мы могли слышать, как будто наяву, крики, смех, шум от невидимых людей, но только всего этого не было. Я, должно быть, представлял собой весьма странную фигуру, когда наконец-то сел в автобус, чтобы ехать домой. Я ужасно устал, меня переполняли эмоции. Под курткой я прятал красную вешалку, крюк которой торчал у меня из-под воротника рубашки. Это была вешалка Тьерри. Красный пластмассовый треугольник, на который он в последний раз повесил вишневую форму. И обратно я ее отдавать не собирался. По крайней мере в ближайшее время.

Это был еще не конец. Через десять дней мы отправимся в Париж. Против всех законов природы в «альтернативной вселенной» – так назвала бы происходящее научная фантастика, «Арсенал» получил право играть в финале Лиги чемпионов – первом финале для клуба и для Тьерри.

Никогда не победить с детьми. Что ж, «Арсенал» практически это сделал и, может, даже должен был это сделать 17 мая 2006 года – в тот день они стали первым английским клубом, попавшим в финал Лиги чемпионов. Гигантские экраны на «Стад де Франс» все еще показывали: «Барселона» 0, «Арсенал» 1, когда играть оставалось меньше одной шестой матча. На восемнадцатой минуте Йенс Леманн получает красную карточку и команда Венгера остается играть вдесятером. Цепляясь за минимальное преимущество после гола Сола Кэмпбелла головой с углового за восемь минут до перерыва – «Арсенал» очень близко подошел к совершению чуда; в действительности чудом был уже выход в финал.

За четыре месяца до этого матча, в феврале, в первых раундах плей-офф, сама идея, что обескровленная травмами, отнесенная общим мнением к неудачникам в Премьер-лиге команда, только что сыгравшая дома вничью с «Болтоном» и проигравшая «Ливерпулю», могла вернуться с «Сантьяго Бернабеу» с чем-то большим, хорошая трепка от «Реала» в конце сезона была не просто фантастической, а просто каким-то оскорблением по отношению к здравому смыслу. На одной половине поля наблюдалась компания «галактикос» с именами: Роберто Карлос, Робиньо, Бекхэм, Зидан, Рауль и Роналдо. Против них выступал молодежный проект Венгера: правый фланг защищал ивуарийский футболист Эммануэль Эбуэ, известный своим несдержанным поведением, по центру располагались не самый ловкий двадцатиоднолетний швейцарец Филипп Сендерос и старый добрый Коло Туре, кроткая душа которого, правда, могла рассвирепеть, но его первый пас не стал бы от этого лучше; наконец, на левом фланге находился совершенно не проверенный в обороне Матье Фламини, он вынужден был стать на эту позицию четыре месяца назад вместо Эшли Коула, перенесшего серьезную травму. Шансов у них не было, не так ли?

Венгер прекрасно понимал, что такая неопытная зад-няя линия нуждается в максимальной поддержке со стороны полузащитников. Он принял решение, которое, если рассматривать его в свете кредо, поддерживаемого им же самим с тех пор, как он стал тренером и к чему он вернулся позже, можно назвать смелым и решительным шагом. Оно основывалось на чисто тактической оценке своей команды, а не на идеальном (или идеализированном) видении того, как она должна играть. Ничего не изменилось. В Премьер-лиге, где «Арсенал» придерживался своей традиционной схемы 4–4–1–1/4–4–2, результаты варьировались. Однако в Европе, в ничего не решающем матче с «Аяксом»[86] в порядке эксперимента Венгер применил формацию 4–5–1, доказавшую свою удивительную состоятельность на протяжении всего последующего турнира, а более всего в первом матче одной восьмой финала, когда «Арсенал» встретился с «Реалом». Почему тогда такая дихотомия? Анри объясняет это так: «В Лиге чемпионов мы играем против команд – «Ювентус», может, станет здесь исключением, – которые играют на чужой половине и хотят отстаивать собственную игру. Когда обе команды стараются навязать друг другу свою игру, то все складывается совсем по-другому». Поэтому «Арсенал» превратился в реагирующую команду; это совсем не значит, что они растратили свой творческий потенциал. Более того, они всегда играли с превосходной гибкостью, которая могла бы служить доводом для использования такой схемы, как основной для организации команды в будущем, включая Англию. Такому искушению Венгер сопротивлялся. Из пяти игроков середины поля только одного можно назвать реальным опорным полузащитником, даже если учесть, что выдающийся Жилберту Силва (по прозвищу Невидимая Стена) был намного более разрушитель, чем остальные. Оставшихся четверых игроков выбрали из квинтета, состоящего из Хосе Антонио Рейеса, Фредрика Юнгберга, Сеска Фабрегаса, Александра Глеба и менее всего используемого в той европейской кампании Робера Пиреса. Для всех этих футболистов мяч являлся другом, а не просто вещью, которую можно пинать иногда от злости.