Она схватилась за ручку, но дверь не поддалась. Из горла Фрэнки вырвался смешок. А отпирать-то кто будет? Пошарив в кармане, она выудила ключ. Попыталась вставить его в замочную скважину, но безуспешно. То ли ключ слишком большой, то ли замок слишком маленький. Фрэнки сражалась с дверью еще пару минут, прежде чем заметила краем глаза какое-то движение в окне. Занавеска шевельнулась. Фрэнки сощурилась, ей почудился смутный силуэт – неужели кто-то следит за ней изнутри? Нет, она все путает. Это в Венеции ее преследовал силуэт в окне. Да и того уже нет. Брат Марии уехал. Вернулся на свой остров, затаился под крышей родного дома.

– Дурацкий замок! – пробормотала она, не оставляя попыток просунуть ключ в скважину.

Ничего не выходило. Она уставилась на ключ. Дверная коробка порой разбухала от сырости, может, и с замками такое бывает? Фрэнки потратила еще минуту-другую на бессмысленную возню у входа. И вдруг поняла, что уже не одна. Она не слышала, как подъехала машина, как хлопнули двери, и заметила двоих полицейских, лишь когда те оказались рядом – мрачные тени, суровые взгляды из-под насупленных бровей.

– Не могу попасть внутрь, – объяснила она, указывая на замок. – Ключ не подходит.

Один из полицейских нахмурился еще сильнее.

– Ваше имя? – спросил он.

– Фрэнсис Крой. Вам-то какое дело?

Угрюмый полицейский ее вопрос проигнорировал. Его напарник тем временем подошел к окну, тому самому, в котором ей совсем недавно мерещилось движение.

– Посмотрите на меня, миссис Крой, – монотонно проговорил угрюмый.

– Мисс Крой, – сердито поправила его Фрэнки.

– Мисс Крой, – согласился он, продолжая хмуриться. – Что вы здесь делаете?

Фрэнки смерила его взглядом.

– Я здесь, очевидно, пытаюсь попасть домой, но идиотский ключ почему-то не лезет в замок.

Полицейский склонил голову набок, как бы взвешивая ее ответ, размышляя, следует ли ему верить.

– С кем мы можем связаться?

– Насчет ключа? – не поняла Фрэнки. Но полицейский все не сводил с нее взгляда, и под этим взглядом она потихоньку съежилась, словно и впрямь совершила нечто предосудительное, и в итоге назвала имя и телефон Джек, надеясь таким образом положить конец недоразумению. Сперва показалось, что это сработало. Полицейские отошли, но, впрочем, явно продолжали приглядывать за ней с почтительного расстояния. Делать было нечего, оставалось только ждать, и Фрэнки, обмякнув, опустилась на выложенную кирпичом дорожку, что вела к двери. Так она и сидела, пока, через полчаса или около того, над ней не склонилась Джек, между бровями у которой залегла глубокая складка.

– Фрэнки, что случилось?

Что-то нехорошее. Только теперь она осознала это, почувствовала на губах жгучую горечь беды. Она встала, протянула вперед руку с ключом.

– Не подходит, – объяснила она, стараясь не обращать внимания на грозные взгляды полицейских, стоявших позади Джек, на смутный силуэт в окне, за занавеской. Ее облепили эти взгляды, чужие шепотки. Она мелко передернула плечами, будто пытаясь стряхнуть их. Захотелось взять щетку и как следует пройтись по спине, по бокам – интересно, можно ли вот так запросто их смахнуть?

– Фрэнки, дорогая, – прошептала Джек, забрав у нее ключ, – это не твой дом. – Она поджала губы. – Ты здесь давно не живешь.

Фрэнки окатило волной какого-то чувства – кажется, страха, – накрыло с головой, она вспыхнула и похолодела одновременно. Будто ее пробудили ото сна, будто слова подруги развеяли туман, которым заволокло рассудок. Тут же стало ясно, что Джек права. Это не ее дом. Фрэнки сделала шаг назад, впервые замечая перемены. Участок теперь окружен забором, новая дверь выкрашена в синий, а не в красный, а главное – сада, которым так гордилась ее мать, больше нет. Как там сказала Джек? Ты здесь давно не живешь.

– Сама не знаю, что на меня нашло, – начала она, качая головой. Только теперь она разглядела страх на лице женщины в окне, новой хозяйки дома, заметила участливый взгляд полицейского, в котором сквозило что-то еще – наверное, досада: кому охота возиться с полоумной старухой? Хотя нет, она не старуха. Но и не девушка, не юная красавица, к чудачествам которой могли бы отнестись снисходительно. Фрэнки мимоходом подумала, что, будь Офелии за сорок, никто не стал бы с ней носиться.

Джек только улыбалась и качала головой, убеждая ее не волноваться, мол, все в порядке, с кем не бывает. Да ни с кем не бывает. На этот счет у Фрэнки не было иллюзий, как не было и сомнений в том, что Джек просто-напросто пытается ее успокоить. Оставалось только согласно кивать, молча слушать, как Джек благодарит полицейских и обещает за ней присматривать, чтобы подобного больше не повторилось, а потом покорно следовать за подругой домой.

Домой. Это слово на мгновение согрело ее, наполнило душу покоем и предвкушением, которые тут же рассеялись, оставив лишь недоумение: а что, собственно, такое дом и как давно она в последний раз чувствовала себя по-настоящему дома?

Джек мерила гостиную шагами.

– Ты вся мокрая! – воскликнула она, втолкнув подругу в квартиру. И следующие несколько минут носилась туда-сюда, вешала мокрое пальто, стряхивала дождевые капли, несколько раз проверяла, что руки и ноги у Фрэнки не посинели от холода окончательно.

– Под дождь попала, – объяснила Фрэнки.

– Дождь давным-давно закончился. – Джек встревоженно хмурилась. – Поставлю чайник.

Кивнув, Фрэнки рухнула на диван и несколько минут лежала не шевелясь, пока Джек не вернулась. Она вручила Фрэнки чашку горячего чая и накрыла ее колени пледом.

– Согрелась? – спросила она, внимательно всматриваясь в лицо подруги.

– Да, так гораздо лучше.

– Хочешь, огонь разведу?

– Давай, – ответила Фрэнки, но тут же отставила чашку и поднялась на ноги, уронив плед. Она подошла к окну, выглянула наружу, медленно обвела глазами улицу, обследуя каждый уголок. Затылок горел под пытливым взглядом Джек.

– Что происходит, Фрэнки? – твердо, но ласково спросила та. – И что ты там делала, возле своего старого дома?

Фрэнки не сразу нашлась с ответом.

– Хотела посмотреть на звезды.

Так всегда говорила мама, если ее заставали среди ночи одну в саду. С началом войны такое случалось все реже и реже. И Фрэнки знала, что именно этого – возможности выйти в сад и просто поглядеть в небо – маме не хватало больше всего. Она не дожила до того дня, когда это снова стало безопасно.

– Ты переутомилась, – прошептала Джек.

Да, мысленно согласилась Фрэнки, позволив отвести себя вверх по узкой лестнице в спальню. Наверное, в этом все дело. Переутомление. Надо просто забраться в постель, хорошенько выспаться, а утром… а что утром? Рукопись – не ее, а Гилли – по-прежнему будут готовить к печати. Это останется неизменным, а значит, облегчить ее страданий не сможет ничто и никто, даже Джек.