– Я не просто подозреваю вас, сеньора Сигуан. Я утверждаю это.

– Почему до сих пор здесь нет моего адвоката? Вы не имеете права ни в чем меня обвинять! Где мой адвокат? Когда же он наконец явится? – завизжала она.

– Не беспокойтесь, он, видно, уже подъезжает, – сказала я мягким голосом и вышла из комнаты.

Я сразу же отправилась в “Золотой кувшин”, чтобы выпить чего-нибудь для успокоения или, наоборот, для повышения тонуса – я, если честно, и сама не знала, что мне было нужнее. Из всех видов работы, которые предполагает расследование любого преступления, самое большое психологическое напряжение я испытываю во время допроса подозреваемых. Мне всегда это трудно дается. Более или менее скрытое противоборство двух личностей, выискивание противоречий, фиксация самых незначительных перемен в лице собеседника, попытки обнаружить едва заметные щели, чтобы проникнуть в них, постоянная внутренняя бдительность… Сейчас у меня болела голова, ломило затылок… Я решила-таки выпить кофе, чтобы заодно проглотить таблетку ибупрофена. Какое-то время я сидела у барной стойки, не замечая, что происходит вокруг. Голоса посетителей звучали будто в отдалении, и официанты выкрикивали заказы как-то невразумительно. Наконец кто-то положил руку на мое плечо, и это прикосновение помогло мне выкарабкаться из состояния ирреальности. Рядом стоял Гарсон.

– Я уже вернулся, Петра.

– А где же Сьерра?

– Я оставил его в одном из кабинетов. Он сказал, что пока адвокат ему не нужен.

– Как он отреагировал на арест?

– Сделал вид, что ничего не понимает, но сильно занервничал. Я бы дал ему время немного пошевелить извилинами и только потом повел на допрос.

– Хорошо. Я сейчас поеду к судье. Нам нужна санкция на арест, которая на какое-то время отдаст Сьерру на наше чуткое попечение. Допрашивать его придется не один раз.

– А что с Сигуан, что-то не получилось?

– Я отвечу вам двумя известными выражениями: крепкая как камень, холодная как ледышка. Сперва держалась железно, но, когда я обвинила ее в убийстве отца, она совершенно потеряла ориентиры.

– Еще бы! Вы только подумайте, что должен почувствовать человек, когда его обвиняют в смерти отца; такое нечасто случается.

– Но случается, Фермин, это в человеческой природе. Как я вижу, вы так и не прочитали Шекспира.

– А что, и это тоже есть у Шекспира, не только история про трех дочек?

– У Шекспира есть все, младший инспектор, и хорошее, и плохое, все, на что способен человек.

– Да, надо бы почитать, хотя потом наверняка будут сниться кошмары.

Как я и подозревала, визит к судье проходил с переменным успехом. Муро счел, что нет достаточных оснований для содержания под стражей обоих подозреваемых. То есть мы не имели права держать их у себя свыше сорока восьми часов. Единственное обещание, которое мне удалось вырвать у судьи, – это что в зависимости от результата допросов я смогу отправить их в камеру. Но, само собой разумеется, обвинение будет касаться только связей с мафией, об их соучастии в убийстве судья Муро не желал даже слышать. Я смирилась, а с учетом общего положения дел даже восприняла эти сорок восемь часов как большую победу. Помахивая бумажкой, я предстала перед Гарсоном.

– Сейчас я опять буду допрашивать Нурию Сигуан, и на сей раз мне хотелось бы иметь вас рядом. Приехал ее адвокат?

– Он там, внутри. Зовут его Октавио Местрес, тот еще типчик: работает в известной адвокатской конторе, ему еще нет и сорока, весь напомаженный, хороший костюм, и, когда говорит с тобой, морщит нос, будто унюхал запах аммиака.

– Хорошо, буду иметь в виду. Значит так: вести допрос буду я, но вы можете вмешиваться, когда сочтете нужным.

Войдя, я увидела, что Октавио Местрес стоя разговаривает по мобильнику новейшей модели, а Нурия Сигуан сидит, и выглядит она сокрушенной – в этом я была готова поклясться. Адвокат прервал разговор и шагнул нам навстречу:

– Сеньоры, боюсь, здесь имели место нарушения закона. Моей клиентке не предъявили санкции на арест и, кроме того…

Я прервала его, мягко подняв руку:

– Адвокат Местрес, я инспектор Петра Деликадо, а это мой коллега младший инспектор Фермин Гарсон. Я только что была у судьи Муро, суд номер одиннадцать, все, что мы делаем, совершенно законно. Позвоните ему для пущей уверенности.

Как и все адвокаты, отнесенные Гарсоном к группе “тех еще типчиков”, он удивился, услышав, что я обращаюсь к нему вполне вежливо и уважительно, а не так, как, по его мнению, имеют привычку разговаривать полицейские. Однако он продолжал протестовать:

– Может, все и законно, однако способ, каким вы забрали компьютер моей клиентки, не отвечает формальным требованиям, и эти действия я собираюсь опротестовать.

– Да, конечно, сделайте это, если задержание или что-то еще выполнено, по вашему мнению, с нарушением закона, вы в своем праве. А сейчас сядьте, пожалуйста. Вам разрешено присутствовать при допросе вашей подзащитной, а разговор со мной – дело другое.

Я обратилась к Нурии Сигуан, которая выглядела уставшей, но сразу встряхнулась и даже вернула себе прежние решимость и напор.

– Сеньора Сигуан, давайте еще раз пройдемся по некоторым пунктам. Правда ли, что вы в последнее время каждый день навещали вашу подругу Маргариту Року, которая проживает в доме номер двести четырнадцать по улице Арибау?

– Да, это правда, я бываю у нее довольно часто.

– И случается, что каждый день?

– Не знаю. Я не привыкла считать визиты, которые наношу своим друзьям, как и те, что они наносят мне.

– Хорошо, но скажите, с какой целью вы навещали сеньору Року?

– С той целью, с какой навещают любого из своих друзей: чтобы поболтать, обменяться новостями, выпить кофе…

– У вас не было цели поработать там?

– Обычно я работаю в других местах.

– Сеньора Рока сообщила нам, что в течение некоторого времени вы приходили в ее квартиру работать, потому что у вас дома гостили родственники, точнее, родные вашего мужа, и что там не было условий для работы. Это так?

– Не помню.

– Вы не способны вспомнить, что случилось совсем недавно?

– Я хочу сказать, что не помню, как именно я объяснила это Маргарите. Мне нужен был покой, а у нее в квартире всегда очень тихо. Наверное, я выдумала какую-то причину, чтобы она не подумала, будто я злоупотребляю ее гостеприимством.

– Понимаю. – Мне оставалось только восхищаться ее находчивостью, и я добавила: – А разве в вашем доме не тихо, Нурия? Когда я была у вас, мне показалось, что там тоже царят тишина и покой.

– Случаются периоды, инспектор, когда женщине необходимо полностью изменить обстановку, чтобы не думать о вещах повседневных. А наш собственный дом неизбежно представляет собой продолжение наших каждодневных обязанностей.