Глава двадцатая

На следующий день я должна была встретиться с Джейсоном, чтобы ехать в отель Four Seasons Hotel George V[70] на ужин с Робби Северином. Я понятия не имела, чего ожидать. Попытается ли Найтли меня переубедить? Будем ли мы спорить? Или он будет держать дистанцию между нами? Даже не знаю, чего я боялась больше.

Вместо белого платья с серебряной отделкой из бисера – я отдала его в химчистку вместе с тем, другим, чтобы они вычистили оба и вернули их Жан-Клоду – я надела маленькое черное платье, которое всегда брала с собой, куда бы ни отправилась. Я собрала волосы в пучок и надела угольно-черные серьги и браслет. Черный клатч и черные босоножки с ремешками на высоком каблуке завершали образ.

После всех драматических событий прошлой ночи я проснулась поздно и, если честно, ко всему прочему избегала Джейсона. Я провела большую часть дня у себя, просматривая материалы по кампании Северина, и на это время мне удалось забыть о вчерашних неприятностях. И лишь когда я начала собираться, слезы хлынули, превратив мое лицо в горячее месиво с красными глазами, пятнистыми щеками и розовым носом. Слезы меня никогда не красили. Я наложила побольше теней, чтобы скрыть красные опухшие глаза, и накрасила губы вишнево-красной помадой, надеясь, что это отвлечет внимание, а остальное сделает пудра. Когда я встретила Джейсона в вестибюле в условленное время, он едва на меня взглянул.

– Такси уже здесь, – он слегка кивнул мне и открыл дверь, жестом приглашая сесть в машину первой.

Проходя мимо него, я отметила, как он красив в угольно-сером костюме с бледно-серой рубашкой и бордовым галстуком, хотя бордовый оттенок делал заметнее пурпурные блики на синяке под его левым глазом, все еще слегка припухшим.

– Хороший костюм, – сказала я.

– Зои помогла сегодня утром найти замену, так как мой сильно пострадал вчера вечером.

– Ох, – я не знала, что еще на это сказать. Джейсон испортил свой костюм, подравшись с Жан-Клодом. Я знала, что это не моя вина. Никто не просил его биться за мою честь, по крайней мере я точно об этом не просила, но все равно чувствовала вину. – Извини.

Теперь он посмотрел на меня. Его взгляд был серьезным, когда он произнес:

– Это был мой выбор, и я сделал бы это снова.

Так оно и было. Это был тот самый Найтли-показушник, которого я так хорошо знала и ненавидела. Я вздохнула, почувствовав, будто мы снова в офисе и стараемся обставить друг друга. Это доказывало мою правоту. Пара поцелуев ничего не изменила.

Он придержал для меня дверцу такси, и я забралась в него первая. Затем он тоже сел в машину и сказал водителю, что нам нужно попасть в знаменитый ресторан Le Cinq. Как только такси влилось в сумасшедший парижский поток машин, я откинулась на спинку сиденья и повернулась к Джейсону:

– Обсудим нашу стратегию? А точнее, что ты скажешь, если он спросит, что у тебя с глазом?

Джейсон смотрел в окно, и я проследила за его взглядом. Он смотрел на Эйфелеву башню, всю освещенную для очередного ночного празднества. При виде этого мое сердце куда-то провалилось. Неужели менее двадцати четырех часов назад я была там с ним, пила шампанское, медленно танцевала под Эдит Пиаф и разделила с Джейсоном лучший поцелуй в своей жизни? Сколько всего произошло за этот день!

– Я не думаю, что нам нужно это обсуждать, – сказал он. – Мы профессионалы. Мы знаем, как вести переговоры с потенциальным спонсором. Что касается моего глаза, он, вероятно, о нем не спросит.

Его тон был резким, и я была удивлена тем, как сильно это меня задело. Я скучала по взаимопониманию, которое у нас появилось, по дружеским подначкам, смеху и поддержке. Я знала, что никогда больше не смогу думать о нем как об обаятельном разгильдяе. Не теперь. Он стал для меня чем-то бóльшим.

– Хорошо.

Я не стала продолжать разговор, надеясь, что за ужином с Северином Джейсон сможет поддерживать видимость единства между нами. Если Северин решит, что мы не в ладах, это не поможет нашему делу. Я почувствовала, как мое беспокойство резко возросло.

Чтобы не нервничать перед важными встречами, я обычно прокручивала в голове возможные сценарии. Я представляла себе все, начиная от первого приветствия и непринужденной светской беседы и заканчивая презентацией проекта. Иногда достаточно было одного прогона, но в других случаях, как сейчас, мне приходилось снова и снова прокручивать встречу, оценивая ее со всех сторон, выискивая любые возможные катастрофы.

Я закрыла глаза и начала обдумывать встречу с Северином. Я представила себе, как мы пожмем друг другу руки, что я скажу ему, как буду поддерживать зрительный контакт, какой вопрос задам – тема должна быть достаточно личной. Про погоду – слишком банально, но и фамильярности тоже нельзя допускать. Я решила спросить, нравится ли ему Париж. Я как раз подходила к той части, где собиралась сказать что-нибудь остроумное, как вдруг низкий голос прервал мои размышления.

– Что ты делаешь, Мартин? – спросил Джейсон.

Итак, он снова стал называть меня по фамилии. Я вздохнула и открыла глаза.

– Я мысленно перебираю все возможные варианты развития событий сегодня вечером и отрабатываю свои реакции на них.

Он поднял одну бровь, изучая меня:

– Ты делаешь это перед каждой встречей?

Я почувствовала, как мое лицо потеплело от смущения.

– Нет, – тон моего голоса был оборонительный, – только перед самыми важными.

– А-а.

Я не поняла, что он имел в виду. Он был впечатлен? Скорее всего, нет. Неужели он думает, что я сошла с ума? Возможно. Я не могла винить его за эти мысли. Учитывая все происходящее, я и сама начала об этом задумываться.

Прежде чем я успела окончательно утратить уверенность в себе, такси остановилось у тротуара, и швейцар из Four Seasons, одетый в длинный сюртук и шляпу с узкими полями, открыл нам дверь. Я вышла из машины, пока Джейсон расплачивался за такси своей корпоративной карточкой. Я подождала на тротуаре, и мы вместе вошли в отель через вращающуюся дверь.

Цветы. Таково было мое первое впечатление от шикарного отеля в стиле ар-деко. Огромные прозрачные стеклянные вазы всевозможных размеров и форм заполняли центр и периметр вестибюля и каждая была до отказа набита ирисами. Я не могла оторвать от них глаз. Люстра под потолком освещала пурпурные цветы, представляя их в самом выгодном свете. У меня возникло ощущение, что они были расставлены