или отрицать это было невозможно, но я не знала, что с этим делать. Было ли это влечение реальным или просто последствием моего горького разочарования в Жан-Клоде? Или, может быть, объяснялось особым волшебством Парижа, и больше за этим ничего не было? Может быть, завтра я посмотрю на Джейсона и не почувствую ничего, кроме обычного раздражения.

Мужчина в фартуке вошел в зал и начал расставлять стулья, нарушая тишину. Он взглянул на нас и запел. Я не знала, что это была за песня, но его голос был прекрасен, и мелодия заставила меня улыбнуться. Время от времени он поглядывал на нас, шевелил густыми бровями, улыбался и продолжал напевать.

– Как думаешь, ему нужны чаевые? – спросил Джейсон. – Потому что, честно говоря, я не понимаю, о чем он поет. А ты?

– Понятия не имею, – ответила я. – Но он определенно наслаждается жизнью.

Серенада продолжалась, и когда симпатичная брюнетка со стойки остановилась у нашего столика с чеком, она взглянула на Джейсона и произнесла:

– Ты знаешь эту песню?

– Нет, – ответил он.

Девушка взглянула на него из-под своих длинных ресниц и сказала:

– Это Donnons-nous cette chance. Переводится как «Дай нам шанс».

Ее намек не мог бы быть более ясным, даже если бы она разделась прямо здесь догола и поманила бы его пальцем. Но Найтли не понял ее намека.

– У него прекрасный певческий голос, – сказал он и повернулся ко мне. – Тебе так не кажется?

– Совершенно верно, – согласилась я.

Я оглядела кафе и поняла, что мы здесь последние посетители. Весело переглянувшись, мы с Джейсоном быстро расправились с оставшимися макаронами и шоколадом.

Выйдя на ночную улицу, мы увидели наше такси, которое все еще стояло у обочины. Когда Джейсон помог мне забраться на заднее сиденье, он объяснил:

– Я подумал, что попросить его подождать нас будет гораздо умнее, чем пытаться поймать такси, когда мы закончим.

Район был достаточно тихим, и я кивнула:

– Хороший план.

Мы молча мчались по улицам Парижа обратно в свои апартаменты. Я старалась не думать о том, что произойдет, когда мы приедем. Я знала, что все еще страдаю от удара, который нанес мне Жан-Клод, но ночь с Джейсоном уничтожила все плохие воспоминания, и за это я буду вечно ему благодарна. Означало ли это что-то большее? Я не знала. И даже если бы это было так, у служебного романа могли быть серьезные последствия, и мне было неприятно даже думать об этом.

Такси остановилось прямо перед дверью, и Джейсон помог мне выйти, а затем оплатил проезд. Я стояла на тротуаре, дрожа в его пиджаке, в ожидании Найтли и размышляла, стоит ли мне просто незаметно пойти к себе в квартиру, пока он не видит. Да, это было очень по-взрослому.

Джейсон попрощался с водителем, который нахально улыбнулся нам, прежде чем скрыться в ночи. Когда Джейсон повернулся ко мне, в его глазах мелькнула неуверенность. Вот оно, подумала я – он либо отмахнется от нашего поцелуя на Эйфелевой башне, как будто тот ничего не значил, либо воспримет это как зеленый свет и попытается залезть ко мне в постель. Мужчины так предсказуемы… Вот только Найтли не сделал ни того ни другого.

Пока я стояла на обочине, дрожа от холода, он подошел ко мне, похожий на большого кота, преследующего свою добычу. Он скользнул руками под пиджак и обнял меня за бедра, тепло его ладоней согревало мою кожу. Джейсон наклонился ко мне лбом, наше дыхание смешалось, и он сказал:

– Я хочу целовать тебя, просто целовать тебя… несколько часов или, возможно, несколько дней.

При этих словах мое тело охватил жар, и в то же время я рассмеялась. Я откинулась назад, чтобы изучить его лицо. Его взгляд был нежен и полон медленно разгорающегося желания. Невозможно было этому сопротивляться. Черт с ней, с работой, и устаревшими правилами. Не такое уж это было вопиющее преступление.

– Я думаю, что все так и будет, – сказала я.

Он улыбнулся и притянул меня к себе. Если наш предыдущий поцелуй был как разведка на дружественной территории, которая обнаружила неожиданную связь между нами, то в этом объятии, напротив, не было ничего дружеского. Когда его рот встретился с моим, он был полон желания и жажды. Он поцеловал меня так безжалостно, что у меня перехватило дыхание. Мне казалось, что он не может насытиться мной, и я чувствовала то же самое по отношению к нему.

Это опьяняло сильнее любого шампанского. Я хотела ощутить вкус его языка, когда он переплетался с моим, почувствовать его мускулистое тело под моими пальцами и запах его волос и кожи, когда прижималась ближе, чтобы вдохнуть его. Я хотела узнать, что заставляло его вздыхать и стонать, ругаться и ворчать, и хотела знать, как он выглядел, когда терял самообладание. Внезапно я захотела Найтли. Отчаянно захотела.

Когда мы перестали целоваться, то оба тяжело дышали; дрожащими пальцами Джейсон заправил прядь моих волос за ухо. Этот жест заставил меня таять изнутри, но без его тепла холодный ночной воздух все равно заставлял меня дрожать.

– Пойдем, я тебя согрею, – сказал он.

Он взял меня за руку и потянул к ярко-синей двери. Он отпер ее своим ключом, пропустил меня внутрь и закрыл за нами дверь. Я повернулась, сделала два шага и споткнулась. На полу перед почтовыми ящиками сидел Жан-Клод.

Глава девятнадцатая

Жан-Клод выглядел ужасно. А пахло от него еще хуже. Вонь несвежих сигарет и алкоголя окружала его, как кислый туман. Я побледнела и прикрыла рот рукой.

– Жан-Клод, что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Mon chou! – воскликнул он и приподнялся, чтобы встать. Он был в том же костюме, что и на вечеринке, но теперь он был помят, а рубашка торчала из-под пиджака. Волосы были растрепаны, а модная легкая небритость превратилась в двухдневную неопрятную щетину.

Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его, когда он потянулся ко мне. Я почувствовала, как Джейсон подошел ко мне сзади. Он положил руки мне на бедра и притянул к себе. Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он глядит на Жан-Клода. Я чувствовала, как от него волнами исходит напряжение.

Жан-Клод тоже посмотрел на него, затем на меня, а потом, нахмурившись, спросил:

– Что это значит? Вы с ним вместе?

– Нет, – ответила я одновременно с Джейсоном, который ответил: «Да».

Мы удивленно посмотрели друг на друга.

– Что значит «нет»? – спросил Джейсон.

– Что значит «да»? – возразила я.

– Только что мы целовались так,