Фаина Павловна вспомнила, как она сама давилась криком,когда руки Рашида стискивали ей горло, – и злорадно хохотнула:

– Вот вам и дорогая! О, теперь это вам и в самом деле дорогообойдется! Я вам покажу, что со мной такие игры не проходят! Я вам кто –наемный киллер, которого убирают после того, как он выполнил заказ?!

– Ради Аллаха, – простонала Белла Михайловна, –умоляю вас, да-ра… – И она осеклась, видимо, вспомнив угрозу собеседницы исообразив, что означали эти слова. – Ско… сколько вы хотите?

– Прежде всего мне нужны гарантии, что ваш поганый сынулябольше не сунется ко мне со своим поганым разбитым сердцем и грязнымируками! – отчеканила Фаина Павловна. – И, чтобы обеспечить этигарантии, моя соседка сейчас же, прямо сию минуту, запишет все, что она виделасегодня вечером, опишет, в каком состоянии она меня нашла, все эти пятна мочи…

Она всхлипнула: ей никогда не составляло особого трудазаплакать, а уж теперь-то…

– Я тоже все напишу: все , вы меня поняли? Мне ничего негрозит, мое участие в том деле доказать будет довольно сложно, а то и вовсеневозможно, вы мне сами об этом говорили, Белла Михайловна, помните, в декабре?Помните? – вдруг гаркнула она, испугавшись мертвенной тишины в трубке: авдруг чертова Бюль-Бюль там сдохла от страха? Это никак не входило в планыФаины Павловны, хотя бы потому, что из Беллы Михайловны еще много чего можнобыло выкачать!

– Помню, помню, канэшна, не надо так кричать, да-ра-гая…

Ну, жива, слава богу! Но она еще смеет что-то советоватьФаине Павловне, которая, можно сказать, держит в кулаке и ее жизнь, и жизнь еемерзкого сыночка!

– Эти показания будут храниться в надежном месте, вы до нихне доберетесь даже со всей вашей мафией с Мытного рынка, – пригрозила она. –Но если со мной что-нибудь случится, они немедленно станут достояниемгласности, и от вас от всех пух и перья полетят! Вы сами знаете, как относятсяв городе к кавказцам, а к этому рынку – тем паче. Если мои свидетельства станутдостоянием широкой гласности, отношение вряд ли изменится к лучшему! Скоровыборы, такую выгодную карту только дурак не согласится разыграть! А я ужпозабочусь, чтобы копии моих свидетельств попали и к Чужанину, и к Мертваго, ик другим кандидатам.

Фаина Павловна перевела дух. Хватит угроз. Пора переходить кделу. Бюль-Бюлька сейчас в таком состоянии, что из нее можно любые фигурылепить.

– Кстати сказать, моя соседка – пенсионерка, а выпредставляете, что сейчас происходит с пенсиями? Если не ошибаюсь, еще за мартне платили!

– Сколько… сколько она хочет? – выдохнула Белла, громковсхлипнув, что вызвало на лице Фаины Павловны ухмылку: давай, давай, уж я-тознаю, чего стоят твои слезы!

– Она хочет тысячу долларов, – ответила Фаина Павловна,не моргнув глазом, и на сей раз в трубке воцарилось такое глубокое молчание,что она снова струхнула: уж не окочурилась ли Белла в одночасье?

– Итак, моей соседке – тысячу долларов. Ну а мне за все, чтопришлось испытать… – Она сделала паузу, просто-таки слыша, как нож страданияповорачивается в сердце Бюль-Бюль, со скрежетом разрывая ткани, и спокойнопродолжила: – И десять тысяч мне.

– Долларов? Десять тысяч долларов? – вскричала Белла, ив голосе ее прорезалась такая острая ненависть, что Фаина Павловна на мигструхнула: не перегнула ли палку?

– Разумеется, долларов, но если у вас есть фунты стерлингов,возьму ими.

– У меня нет десяти тысяч! – выкрикнула Белла. –Вы же знаете, мы с декабря до сих пор в долгах, на мужа наезжают кредиторы…

– Адвокаты у нас тоже чрезвычайно дорого берут, особенноесли надо отмазать человека от покушения на убийство, – равнодушносообщила Фаина Павловна и удовлетворенно кивнула, когда в ответ раздалось:

– Пять! У меня только пять тысяч! Больше нету, клянусьжизнью сына!

Фаина Павловна мысленно выругалась. Если Белла началаклясться жизнью сына, этому можно верить. Эта жирная усатая особа быласуеверней древней старухи и всякие такие клятвы воспринимала чуть ли не каксредство накликать беду на своего единственного ненаглядного ребеночка.

Ребеночку было тридцать лет, и полчаса назад Фаина Павловнав полной мере испытала на себе силу его шаловливых ручонок.

– Хорошо, – сказала она скучающим голосом. – Пятьтак пять. Это мне. И не забудьте про тысячу моей соседке. Однако, раз уж вы такповернули дело, я оставляю за собой право обнародовать наши показания в любуюминуту, как только Рашид попадется мне на глаза. Всякое его появление в радиуседвадцати метров от себя я буду воспринимать как угрозу своей безопасности – и станузащищаться, как только смогу. Вам понятно?

– По… по… – Белла Михайловна плакала в трубку, давиласьслезами, мысленно прощаясь с зелененькими бумажками, таящими в себе столькобезграничных возможностей, столько радостных минут. Особенно теперь, когда вродебы все так отлично устроилось и можно вздохнуть с облегчением, копя денежки нановую свадьбу сына! А брат мужа Максуд, кроме того, что оберегал покойумирающей матери, частенько захаживал в дом Рената-оглы, у которого подрасталадочь, четырнадцатилетняя красавица Гуля. И, очень может быть, Максуд даже началс Ренатом интересный разговор о том, что здесь, в горах, у девушки нетдостойных женихов, которые способны обеспечить ее будущее и дать отцу приличныйкалым, а вот в русском городе Нижнем Новгороде, где умному человеку настоящеераздолье, есть один молодой красивый джигит по имени Рашид…

Да, с мечтами о Гуле в качестве покорной, послушной, аглавное – невинной невестки теперь можно проститься надолго! А это означало,что Рашид опять останется неприкаянным, опять будет тратить жизнь на тоску игоре, а то, чего доброго, снова свяжется с какой-нибудь русской мошенницей…Конечно, зарыдаешь тут!

– Ой, ну мне все это надоело, ваши слезы, ваши стоны! –снова рассердилась Фаина Павловна. – Подавитесь вы вашими деньгами!Короче, я вызываю милицию!

– Нет, нет, не надо! – завопила БеллаМихайловна. – Не делайте этого, да-ра-гая, я согласна, канэшна, согласнана все. Но дайте мне хоть неделю собрать деньги. Ну хоть два дня! День!Послезавтра, я их принесу послезавтра куда прикажете!

– Послезавтра в десять утра будьте на Средном рынке, там,где торгуют помидорами, – отчеканила Фаина Павловна. – И потрудитесьустроить так, чтобы к вам не было очереди. Я приду. Но смотрите – если что-топерепутаете или притащитесь ко мне в больницу и опять начнете при медсестресвоими кошельками трясти, как в прошлый раз…

– Нет, нет, я все сделаю как надо! – закудахтала БеллаМихайловна.