что, глядя на странно женственно выглядящий образец садоводства, я не могу избавиться от ощущения, что нахожусь на священной земле.

— Что это? — я указываю подбородком на эту штуку, чувствуя себя совершенно неуютно по какой-то Богом забытой причине.

— Это ива.

— Хм…

— И это также моя мама. — Она смотрит на меня с неуверенной улыбкой. — Гейдж, это Анника Дженнингс. — Она снова поворачивается к дереву. — Мама… — шепчет она. — Это Гейдж.

Я сажусь на корточки рядом с ней.

— Думаешь, твоя мама… это дерево?

Вполне возможно, что Шайен такая же контуженная на голову, как и я.

Ее глаза искрятся смехом, и я прогоняю теплое чувство, которое ее счастье вызывает в моей груди.

— Нет. Моя мама похоронена под этим деревом.

— Что? — я выпрямляюсь и делаю шаг в сторону. — Типа, здесь… прямо здесь?

— Да. Она верила, что вся жизнь произошла из земли и, когда она закончится, должна быть возвращена обратно.

Я засовываю руки под подмышки.

— Так ты просто… бросила ее тело в яму? Черт, а ты еще думала, что я безжалостный.

— Нет, мы не просто бросили ее тело в яму. У нас был биоразлагаемый гроб. — Она снова поворачивается к дереву. — Ее тело будет разлагаться и питать это дерево вместе со всем вокруг него в течение… черт возьми, — она срывает полевой цветок и прижимает его к носу, — …кто знает, как долго.

— Зачем ты привела меня сюда? Ты сказала, что хочешь поговорить. Это то, о чем ты хотела поговорить? Твоя мертвая мама, превращающаяся в корм для червей у нас под ногами?

Она сворачивается калачиком, и я тут же жалею, что не могу засунуть эти слова обратно в рот, и одновременно хочу надрать себе задницу за заботу.

— Нет, думаю, я просто хотела доверить тебе кое-что важное. — Она проводит рукой по какой-то дикой траве. — Никогда никого сюда раньше не приводила. Единственные, кто знает, что она здесь, это Коди, мой отец, я… и теперь ты.

Что, черт возьми, она ожидает, что я буду делать с этим?

— Я знаю, что ты не хочешь доверять мне, Гейдж. Ты хочешь, чтобы я доказала тебе, что представляю опасность для Лукаса, но в глубине души ты знаешь, что это не так. По правде говоря, я никогда ни о ком не заботилась так сильно, как о нем. Знаю, ты хочешь, чтобы я ушла, повернулась к вам спиной, парни, и притворилась, что мы никогда не встречались, но не могу.

Парни?

В моей груди такой сильный спазм, что я прижимаю руку к сердцу.

Я и Лукас.

Мой пульс учащается, когда я обдумываю то, что она говорит.

— Чего ты хочешь от нас?

Она отталкивается, чтобы встать, и моя реакция «дерись или беги» вспыхивает. Впервые в жизни я чувствую себя хрупким, как тонкое стекло, абсолютно прозрачным и уязвимым. Если она подойдет слишком близко, прикоснется ко мне, я разобьюсь вдребезги от интенсивности ее заботы.

Конечно, она видит меня насквозь и останавливается, но ее глаза, эти высасывающие душу, дающие жизнь глаза, впиваются в мои.

— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Гейдж. Хочу, чтобы ты сказал мне правду. Это ты причинил боль Сэм?

Глава 29

Гейдж

Беспокойство, которое я вижу, когда она допрашивает Лукаса о прошлом, возвращается. Это мерцает в ее глазах, как зеленый огонек, давая мне возможность напугать ее. Вся эта чушь о доверии, а она все еще боится меня.

Я ухмыляюсь, раздраженный и охреневший от попыток понять эту женщину.

— Может быть и я.

Она изучает меня, и все, что видит, заставляет часть ее страха раствориться.

— Ты все еще мне не доверяешь.

— И ты мне не доверяешь. Полагаю, мы квиты.

— Что произошло в ночь, когда погибла твоя семья?

Я в замешательстве от поворота разговора на полные сто восемьдесят градусов. Хочу позволить Лукасу взять верх. Мне нужно позволить ему взять верх. Я специально оставляю его в неведении, чтобы ему никогда не пришлось расплачиваться за наши преступления. Ужаса того, что произошло той ночью, достаточно, чтобы вызвать кошмары даже у самого сильного человека.

Лукас не сможет с этим справиться.

— Зачем тебе это?

Нет, незачем. Ответ — нет. Всегда «нет»!

— Доверие — это улица с двусторонним движением. Ты должен мне что-нибудь дать.

— Спроси Лукаса.

— Лукас… в замешательстве. Он потерял огромные куски своей жизни и…

— Это для его же блага. То, чего он не знает, не сможет его уничтожить.

— Ты не отдаешь ему должного.

Я сжимаю кулаки.

— Ты даже не знаешь его!

— Может быть, это и так, но разве ты не думаешь, что он заслуживает того, чтобы вернуть свою жизнь обратно? Боже мой, Гейдж, он убегает и даже не знает почему. Он живет с чувством вины за то, что ты убил его младших братьев и сестру…

— Это хорошо. Так ему будет безопаснее.

Она качает головой и хмурится.

— Я в это не верю. Ни на секунду.

Черт возьми, эта женщина безжалостно сводит меня с ума!

— Кто убил твоих братьев и сестру, Гейдж?

Я запускаю руки в волосы и хватаюсь за них.

— Прекрати болтать.

— Это была твоя мама? — ее голос срывается на этом отвратительном слове из четырех букв.

Я пронзаю ее свирепым взглядом.

— Не делай этого.

— Она причинила тебе боль, не так ли? — ее требования становятся все громче. — Расскажи мне, что произошло. Ты был там. Она причинила тебе боль, и ты больше не мог этого выносить, не так ли? Насколько плохо это было для тебя, Гейдж? Что она с тобой сделала?!

— Заткнись, мать твою!

— Кто убил твоих братьев и сестру? Скажи мне!

— Я сделал это!

Она отшатывается, и ее глаза сужаются.

Адреналин взрывается в моих венах, и я хочу, чтобы она заткнулась!

— Я убил их, понятно?! Ты, бл*дь, счастлива?

Она тяжело выдыхает.

— Нет, я ни хрена не счастлива. Потому что ты лжец. — Она раскидывает руки в стороны. — Это была ошибка. Привести тебя сюда… — ее глаза находят мои. — Никогда не должна была доверять тебе это.

Эти слова подобны сильному удару в живот.

Она возвращается к маминому дереву и опускается на колени. Глядя на ее затылок, я поражен красотой, силой, непоколебимыми гребаными яйцами, которые заставляют ее повернуться спиной к признанному убийце. Убийце детей!

Я рычу от разочарования, мне так надоело отрицать то, о чем кричат мои внутренности. Она самый очаровательный человек, которого я когда-либо знал, и впервые в своей жизни встречаю кого-то, кто заставляет меня хотеть отдать все.

Шайен