Черный туман, окружавший здесь все, начал постепенно рассеиваться после гибели его создателя. Перстень нага на руке неожиданно запульсировал, четко указывая направление на Длань Света. Я уже хотел отправиться туда, когда услышал за спиной: «Спасибо». Разум еще не осознал сказанного, а напружинившееся тело уже разворачивалось к новому источнику угрозы, чтобы увидеть высокого юношу с диадемой на голове, в легком, развевающемся за спиной плаще, одетого во что-то вроде туники и простых сандалий. Он стоял, улыбаясь, возле лежащих на земле серпов – грозного оружия хранителя храма.

– Смерть освобождает от уз и запретов: ограничения, наложенные Отцом, больше надо мной не властны. Я свободен! – он торжествующее засмеялся. – Сам себе тюремщик, сам заключенный, сам себя охранял и сам себя стерег. Бесконечные годы скуки и ожидания! А теперь я ухожу туда, где даже Владыка смерти не властен.

Он немного погрустнел, словно прислушиваясь.

– Я чувствую гнев отца. Когда он поймет, что начал терять власть над этим миром, то отдаст приказ всем мертвым восстать, устроив последнюю кровавую жатву в его честь, пока не иссякла сила в алтарях. Возьми их, – серпы, лежавшие на земле, воспарили и опустились в ладони юноши, – разбей ими скрижаль Отца, обрубив нить его связи с этим миром. Без нее, без проводника силы он утратит право на владение миром. Ушедшие, пробужденные его силой, обретут мир и покой.

На это я скупо качнул головой.

– Нет.

Надеюсь, это прозвучало весомо. Уничтожив хранителя сокровищ, будь осторожен, чтобы не занять его место – старая как мир истина, прочитанная мной не раз на истлевших страницах книг и на надгробных плитах. И сейчас я буквально нутром чувствовал возможный обман: оружие бога – это всегда его частица, сила, воля, проявившаяся в мире, обретшая материальное воплощение на земле, навечно связанная с тем, кто его создал. И сейчас мне предлагали добровольно взять в руки нечто, несшее в себе волю бога, оставившего стража в этом месте. Нет, однозначно не прикоснусь к инструменту, олицетворяющему решение Немерона, желавшего, чтобы живые с мертвыми продолжали убивать друг друга вечно, устроившего в честь себя бесконечную фабрику смерти.

Отвернувшись

 от призрака, протягивавшего мне оружие, пошел туда, где чувствовал Длань Света. Окружающее пространство начало, с одной стороны, обретать привычные свет и форму и становиться ближе к изначальным размерам, с другой – все сильнее ощущался привкус нереальности, присущий изнанке. За спиной сквозь туман проступили вырубленные прямо из скалы стены по-прежнему крохотного храма, вокруг все было завалено трупами, изрыто заклинаниями и утыкано, как настороженными ловушками, пятнами марева проклятий. Выживших не было.

Длань Абсолютного Света сиротливо лежала на каменном полу пещеры, укутанная чем-то черным, похожим на кокон. Нагнувшись, подобрал тяжелый артефакт и засунул к себе в сумку. Пригодится. Активировать его теперь нет необходимости. Как ни странно, Длань теперь, по непреложному правилу Игроков, мой трофей, взятый на поле боя.

…Скрижали стоят на постаментах возле алтаря Немерона, совсем небольшие по размеру, похожие на каменные книги, отличающиеся лишь цветами и символами, вырезанными на них – стоило войти в храм, и иллюзия с них спала. Первой снимаю с подставки сиреневую скрижаль, почувствовав солоноватый запах моря, а пальцы словно коснулись морской глади. Генеар, Владыка вод, я держу в руках твое обещание и благословение миру, твоя сила сделала пресной воду, наполнила жизнью высохшие после битвы с Древними моря, возродила реки и озера, заставив снова бежать ручьи по земле. Я вижу тебя, юноша с волосами из текущей воды, укрытый рыбацкими сетями.

Следующая золотистая табличка с символом Гелоры, богини с головой сокола и крыльями вместо рук. Сестра Генеара, богиня плодородия, покровительница животных и птиц, чьей силой были взращены сожжённые леса и мертвые пустыни наполнились жизнью.

Я иду неспешно по кругу, снимая скрижали с постаментов, каждый раз прикасаясь, словно знакомясь с силой и самим богом, создавшим скрижаль: Сфинкс, Отец мудрости… Владыка Света, дольше и больше всех противостоявший Немерону в битве за мир и души людей, его населявших… Они все здесь, я чувствую, как воля, спавшая в скрижалях, словно просыпается от прикосновения моих рук, как она скользит по моим пальцам, плавно перетекая ко мне. Корона, несшая в себе ту же силу, что отражена в табличках, напитывается ею, как цветы, годами не видевшие дождя. Она ярко сияет, вновь становясь тем, что было задумано создавшим ее Эрдраном.

Седьмая, последняя из скрижалей лежала на алтаре Немерона. Когда я потянулся к ней, в спину ударило: «НЕ СМЕЙ!»

Обернувшись, увидел юношу с парившими рядом с ним серпами. Только марево иллюзии распалось: благословение Владыки Света позволило мне увидеть суть, скрывающуюся за этим образом, ибо ничто не должно утаиться от глаз истинного царя. Передо мной явилась настоящая сущность того, кто прятался за ложным обликом. Это было больше всего похоже на кончик щупальца, просунувшегося через слишком узкую для него щель. Крохотный отголосок невероятной силы, чьей именно, было несложно догадаться, проецировался через оружие, которое мне пытались подсунуть.

«ОСТАВЬ ЕЕ И ВСЕ ВЗЯТОЕ ТОБОЙ И УХОДИ. И МОЙ ГНЕВ ТЕБЯ НЕ ТРОНЕТ».

Я чувствовал колоссальную мощь, таящуюся за этими словами. Гнев богов опустошал целые миры, обращая в прах города и истребляя целые народы.

Но не меня пугать чьим-то гневом. Слишком многое пережил в жизни, чтобы испугаться угроз, пусть даже и бога. Мог бы убить – я был бы уже мертв, мог бы помешать или остановить – наверняка бы уже сделал это. Слишком хорошо мне было известно, что и для чего я делаю. Мертвые должны обрести покой. А мой народ – шанс на будущее.

Подхватываю тяжелую скрижаль с алтаря и ощущаю прикосновение силы создавшего ее бога. Ушедшие не должны становиться игрушками бога и бесконечно терзать живых, ни одно наказание не должно длиться вечно, а новые жители Беренхеля за свое преступление заплатили сполна. Я не хочу, чтобы из детей делали живые машины, не хочу, чтобы на стенах гибли тысячи, отражая удары нежити, а мертвым стремлюсь дать покой, пусть это и будет мое единственное деяние, как их царя. Но я видел тех, кто по воле Немерона обрел новое подобие жизни: им уже давно не нужна мишура прошлой жизни, им нужен лишь вечный сон и покой перед новым возвращением к колесу жизни. И я намерен им это дать, а что там будет со мной, честно говоря, уже и не так важно. Жизнь одного человека не стоит целого мира. Двух миров.

Все скрижали в сумке. Поворачиваюсь к выходу. Странно, никаких следов прошедшей битвы не осталось: ни тел, ни следов ударов чар или сил – ничего, словно это все осталось в кубе нага. Подпространственный карман окончательно слился с изнанкой. Ослабленный, он не сумел удержать только слишком тяжелые в плане силы предметы, насыщенные энергией до краёв. Например, храм бога. А заодно и то, что в нем. Взгляд натыкается на лежащий на полу ярко-синий кристалл с легкой морозной дымкой внутри, кружащейся, словно ледяная вьюга. Чистая квинтэссенция силы, не замутненная ничем.