— Мы их кормим. Чего ты хочешь, Бильбао?

— Поговорить. Тебя же посадили, надолго, за убийство Ивана Николаевича. Как ты тут очутился? Бежал?

— Зачем? — Чумаков постепенно приходил в себя, но говорил еще прерывисто, дыша глубоко, как после бега. — Помогли чисто из зоны выйти, мать квартиру продала. Под амнистию, хотя по этой статье и не положено… В общем, помогли.

— На Кольцевую выскакивай.

— А дальше?

— А дальше — Горьковское направление. И вообще, давай договоримся, что сегодня вопросы задаю я.

Асфальт еще был темным, но снег уже сыпал вовсю. Трасса в сторону Ногинска была не загружена.

— За что вы убили Когана?

— Он перешел дорогу Благому. У Благого есть деньги, их надо вложить в дело, а еврей помешал хорошей сделке…

Ну правильно, подумал Бильбао, можно было и не спрашивать, ответ тут однозначный.

— А Захара Скрипача ты убивал?

Руль дрогнул в руках Чумакова, скорее всего, он начал психовать и жмет газ почти до предела. По такой погоде скорость становится опасной.

— Скинь обороты. Я понимаю, меня приговорили из-за той же нефти, из-за Наташи. Но Скрипке за что пули в грудь всадили? И как вы узнали, где он живет? И почему он вас в квартиру впустил? Да уменьши ты скорость, идиот!

Машина летела по самому краю дороги.

Чума открыл дверцу и выпрыгнул на ходу.

Бильбао с трудом удалось перехватить руль, заглушить мотор жигуленка метров через сто после того, как машину покинул хозяин.

Возвращаться и искать Чуму было бесполезно. Здесь почти к трассе примыкал лес, в нем и днем-то найти человека проблема, а ночью…

Только потому, что ближайшая остановка автобуса в сторону Москвы была сзади, Бильбао бросил машину на обочине и пошел туда, где совершил прыжок Чума. Второй раз встреча с ним такой легкой не получится, теперь он станет осторожней и злей. Да и все люди Благого примутся за поиски Бильбао с удвоенной энергией. Могут выйти на Сиротку, могут начать обзванивать все гостиницы и установят, где сейчас проживает Калганов. Из гостиницы надо съезжать, завтра же…

Так, вот по свежему снежку видно, что именно здесь вильнула машина, чуть не вылетела под откос. Да, в этом месте выпрыгнул Чума.

Он учел почти все. Плотной стеной подступали к дороге ели, укрыться за ними ничего не стоит. Бильбао тоже не мог так быстро покинуть машину, ему надо было не дать ей свалиться в кювет. И потом, одно дело прыгать под откос, а другое — на проезжую часть, рискуя угодить под колеса встречного транспорта.

Но один пустячок Чумаков все же не учел. Он выпрыгнул и на скорости врезался в бетонный столб с указателем километража. Голова его от такого удара раскололась надвое, как арбуз.

Машины проходили выше и не освещали окровавленный труп.

Через день многие московские газеты посвятили происшествию на Горьковском шоссе одинаковую по сути информацию. Убит активный член одной из столичных преступных группировок Михаил Чумаков по кличке Чума. Его вывезли за город и на бешеной скорости выбросили из машины. Милиция предполагает, что сделать это могли конкуренты Чумакова по преступному бизнесу. Чумаков подозревался в совершении заказных убийств, содержал притон…

Заметки подобного рода публиковались каждый день, к ним привыкли, и эта привлекла особое внимание лишь нескольких читателей.

Бильбао, отбросив газету, буркнул:

— Если знали и подозревали, то какого ж черта?.. Какого черта капитаны милиции ему козыряли?

Благой вызвал к себе одного из самых преданных своих помощников, Парфёна, в недавнем прошлом чемпиона города по боксу, и, тыча пальцем в заметку, сказал:

— Парфён, так он нас всех перещелкает. Не мы его, а он нас, понял? Лукаш, Чума, а мы — следующие. Как только я узнаю, где он, езжай и заканчивай с ним. Никуда его тащить не надо, никаких бумаг требовать с него не будем — просто заканчивай, и все.

— А как узнаешь?

— Это не такая уж и сложная проблема, — ухмыльнулся Благой. — Оставь ее решать мне. А сам будь все время в пределах досягаемости, понял?

И буквально через два часа после этого разговора Благой уже давал распоряжение боксеру:

— В восемь вечера сегодня твой объект выйдет из метро «Люблино», понял? Там справа маленький рынок есть, и он возле него будет прогуливаться. Воздухом морозным дышать.

— Перед смертью не надышишься, — засмеялся Парфён.

Он не нервничал, он был совершенно спокоен. В паре с Благим боксер отработал уже не один год и дело свое знал.

— В помощники тебе человека дать?

— Нет. Ты же знаешь, я один люблю работать, так оно вернее.

Нелепые случайности иногда влияют даже на ход всемирной истории, а что уж говорить о частных случаях?! Боксер жил в районе Речного вокзала, шел через парк к метро и наткнулся на перебрасывающихся снежками парней. Тот снежок, который угодил в него, был рыхлым, слабеньким, можно и нужно было его не заметить, но Парфён посчитал за долг врезать тому, кто бросил его, в скулу. Парни не стали выяснять отношения с Парфёном на кулаках, словно знали, с кем имеют дело. Они пырнули его ножом, сзади, под лопаточку, всего один раз, но удивительно точно. И разбежались, даже не проверили карманы, где лежали деньги и пистолет.

Тело бывшего чемпиона обнаружили только утром.

А этим вечером, ровно в двадцать ноль-ноль, Бильбао стоял у выхода из метро «Люблино», поглядывал на часы и недовольно хмурился. Он не любил, когда опаздывают. Он сам был пунктуален и ценил это качество в других. Потому, увидев подходившего Сиротку, сразу выговорил ему:

— Ты не девушка, чтоб на свидания опаздывать. Чего удивленный такой?

— Я? Да нет, ничего, — сказал Сиротка. — Никакой я не удивленный. Просто не пойму, зачем позвал. Я тебе по телефону обо всем доложил: Коган полетела в свой Израиль, Елена сняла квартиру, в типографии твоей все тоже в норме… Зачем на ночь глядя встречаться?

— В глаза друг другу, брат, посмотреть. Выпить кофе, поговорить. Тебе не хочется домой, к нашему морю?..

Снег был каким-то робким: то срывался, слепил глаза, то, словно испугавшись своей прыти, вовсе затихал. Они медленно шли по тротуару, навстречу ветру.

— А что дома делать? — пожал плечами Сиротка. — Там нас не ждут, там мы никому не нужны.

— Хочешь сказать, что тут мы нужны?

— Тут мы хотя бы сами себя обеспечить можем, а вернемся — бычками, что ли, торговать?

— Можем обеспечить, — повторил за братом Бильбао. — Я, кстати, как раз по шкурному вопросу и захотел с тобой увидеться.

Сиротка настороженно посмотрел на него:

— Если много, то у меня нет…

— Много, очень много. Только я не просить их у тебя буду, а писать доверенности на твое имя.