ним, стоял растерянный помощник Лебелетье, казалось в одночасье потерявший смысл жизнь. Буквально минуту назад он был еще в самолете и верно служил своему мастеру, как вдруг его уже отправляют восвояси.

Наблюдая за осунувшимся лицом юноши, София неожиданно, буквально на долю секунды, испытала легкое чувство участия к нему, но тут же хмыкнув улыбнулась и взглянула на сидящего напротив нее Лебелетье, плотно привязанного к сиденью.

– А ты уверен, что он нам не поможет? – обращаясь ко второму пилоту, роль которого пришлось взять на себя Ивану, спросил Питер.

– Уверен, парень помогал передвигаться старику, сейчас как ты видишь, он и сам способен, – понизив голос, профессор наклонился к компаньону: – Все-таки один против троих более приемлемый для нас расклад.

«Альбатрос» медленно выкатился на длинную грунтовую полосу и тотчас начал набирать скорость. Вопреки ожиданиям историка, никакого давления на кресло, присущего разбегу пассажирских самолетов, он не ощутил, лишь постоянно нарастающая тряска, пропорционально которой возрастало и чувство страха. Пытаясь побороть приступ паники, Иван взглянул в боковое окно. Но вид мельтешащих растений, сливающихся в зеленое пятно в ярко алом свете заходящего солнца, лишь усилили страх. Еще мгновение и профессор был бы готов вскочить с места, как вдруг тряска прекратилась. На секунду, ему показалось будто вокруг наступила полнейшая тишина и в следующее мгновение он осознал, что массивный, несуразный корпус «Альбатроса», больше похожего на лодку взмыл в небо и медленно устремился вверх.

Прильнув к узкой полоске бокового иллюминатора, Южин с интересом наблюдал за удаляющимися очертаниями полей. Погруженные в алое вечернее марево и без того неприметные растения почти сразу пропали из виду, представив глазу историка ровные цветные полотна.

– Я видел, как ты бросился за парнем в огонь и прекрасно понимаю, отчего парнишка сейчас на земле, – Питеру было не впервой летать на этом самолете, поэтому выровняв его, он тотчас вернулся к разговору: – Тебе жаль этого парня…

Иван не стал отвечать на вопрос, продолжая вглядываться в темноту ночного неба.

– Наверное это правильно, – Питер решил закончить свою мысль даже не взирая на молчание собеседника: – Старикан забил ему голову своей чушью!

Историк продолжал многозначительно молчать, представляя возможность Питеру поразмышлять о своих мотивах, впрочем, все сказанное было верным. Профессору всегда претило само осознание фанатичного служения, основанного на вранье. Он считал, что подобное сродни рабству, с той лишь разницей, что раб сам не осознает своего положения, веруя в служение высшей цели.

– Долго нам лететь? – профессор решил избежать неудобной дискуссии на философские темы и поспешил перевести разговор в более приземленное русло.

– К сожалению, да, – шумно выдохнув, Питер чуть потянул штурвал в сторону и самолет дал небольшой крен: – Эта птичка весьма неспешно передвигается, к тому же придется сделать небольшой крюк, все-таки сейчас подобные полеты не легальны, так что можешь отдохнуть, – отвечая на вопрос, Питер продолжал сосредоточенно вглядываться в полотно наконец окутавшей самолет тьмы, будто и правда видел какую-то, неведомую для профессора, воздушную тропу. «Альбатрос» то и дело покачивало из стороны в сторону, но историка это совсем не пугало. Пережив взлет, он наконец понял, что устаревший самолет не может похвастаться кучей стабилизаторов, коими напичканы современные лайнеры и от того, подобная тряска стала для него вполне ожидаемой.

Оглянувшись назад, Южин увидел Софию, очевидно знающую о том, сколько придется лететь. Девушка откинулась на не самом удобном посадочном месте и прикрыв глаза рукой пыталась уснуть. Позволив себе лишь пару мгновений полюбоваться умиротворенной девушкой, профессор вновь обернулся и тоже взглянув в темноту наконец ответил: – О нет, я лучше послежу за тем, чтобы ты не уснул.

– Ну что ж, противиться не буду, – в голосе Питера послышались нотки облегчения.

– Куда ты смотришь? – историку было действительно интересно, отчего компаньон с таким интересом всматривается в темноту.

– Не знаю, так спокойнее, будто я контролирую ситуацию – слегка расправив плечи ответил Беркли и ткнул пальцем в небольшой монитор тускло светящийся прямо под его правым коленом: – На самом деле ближайшие несколько часов мы будем идти по указаниям этого малыша.

Со своего места профессор не мог рассмотреть, что именно изображено на дисплее, но предположил, что это обычная карта с точкой посередине, обозначающий текущее положение «Альбатроса». Скудные познания в летном деле все же позволяли историку понимать, что в такой темноте, единственное что могло указывать верный путь, это вспомогательные приборы, от того он совсем не удивился «малышу».

– Значит Ричард… – Южин внезапно вспомнил о улыбающейся голове с усами, но начав говорить внезапно осекся в ожидании реакции компаньона. Он прекрасно понял, что по какой-то причине, Беркли испытывает неловкость при общении со своим старым другом и от того, подобный вопрос мог только разозлить его, но получив утвердительный кивок сразу продолжил: – …твой наставник?

– Ага, учитель от бога! – посмеиваясь ответил вор: – Ричард Макгонагл один из самых хитрых и изворотливых пройдох, что мне приходилось встречать, но именно ему я обязан всему что умею и знаю.

– Но что-то не так?

– Угу, – не желая развивать эту тему, Питер кротко кивнул, но увидев испытующий взгляд историка, явно требующего продолжения, удрученно выдохнул и продолжил: – Понимаешь, до того, как я его встретил я не был вором… Я был просто парнишкой, ищущим возможность прожить еще один день.

– Ты пытался его ограбить, – недоверчиво повторил услышанную ранее историю Иван.

– Потому что голодал, тебе не показалась странным, что Американский парнишка двенадцати лет оказался на улицах Картахены? Я просто потерялся, два дня бродил по улицам, пока не встретил его, – вновь усмехнувшись, Питер переключил какой-то тумблер и медленно накренив самолет продолжил: – Представляю, как это звучит. Парень пытается ограбить бывалого разбойника и проникающийся отеческими чувствами вор берет к себе на поруку этого мальчишку. Прямо сюжет какого-то фильма, или видеоигры. Признаюсь, я быстро проникся всем тонкостям воровской жизни, быстро всему учился и как сам Ричард часто говорил, стал весьма ценным приобретением.

– И я все равно не понимаю.

– Все дело в ней, – быстро оглянувшись на Софию, наконец сумевшую уснуть пояснил Беркли: – Познакомившись с ней, я вдруг осознал, чего лишился. Я лишился спокойной, размеренной жизни… – вновь взглянув на историка, который кажется окончательно запутался, поспешил разъяснить: – Да, нашу с ней жизнь нельзя назвать спокойной, скорее напротив, но все же. Пока я был с ней я никак не мог отделаться от мысли, что хотел бы просыпаться, пить кофе, обмениваться глупыми фразами и идти на работу.

– И ты решил, что это Ричард лишил тебя этого? – подытожил профессор, всё-таки осознавший к чему вел Беркли.

– Да, я понимаю, что это глупо,