того чтобы меня залатать, Авро с матёрой пани не потребовались.

– Ох. – Хранко закатил глаза. – Ну ребёнок… Нашёл чем хвастаться: приложил сильнее, чем его.

Юрген многозначительно кивнул.

– А то.

– Наконец-то закончили, – вздохнула Бойя раздражённо, опускаясь перед тюками с запасами. Что-то им притащил Юрген, а что-то принесли ученицы Кажимеры, ответственные за то, чтобы приглашённые на суд не умерли с голоду). – Я есть хочу.

Чарна тоже хотела есть, но сейчас не ощутила радости ни от приближающегося завтрака, ни от того, что у них с Юргеном будет ещё одно общее дело. Она больше не обольщалась: Юргена с ней ничего не связывало, и когда закончилось их путешествие, он стал охотнее проводить время с другими чародеями Дикого двора. И не только Дикого: среди его знакомых тут же оказались другие колдуньи. Моренику Чарна видела только на слушании, а вот Уршулу, с которой Юрген, по разговорам Хранко, теперь часто водился…

Она сморщилась, как от боли. Это всё неважно, сказала она себе. Её не касалась его жизнь. Но и свою жить не получалось, поэтому Чарна почти всё время спала или тосковала, сидя в колокольне, смотря на озеро через крохотное окно.

– Эй, – позвала её Бойя. – Ты чего-то бледная.

Приподняла кувшин.

– Может, воды?

Чарна тряхнула головой.

– Нет. – Спустилась с лестницы. – Я в порядке. – Подошла к тюкам с запасами и предложила: – Давай помогу.

* * *

Юрген не знал, почему пришёл к ней вечером, но Уршула совершенно ему не удивилась, будто так было нужно. И словно она догадывалась, что их незатейливое, в сущности, общение закончится чем-то таким: Юргеном на пороге крохотного домика, где она обитала в одиночку – на правах Кажимериной любимицы. Спросила только:

– Ну и как ты узнал, что я тут?

Юрген пожал плечами:

– Пёсий нюх.

Уршула посмеялась. Юрген не помнил, смеялась ли она когда-нибудь до этого над его словами, но она пустила его к себе и закрыла дверь на замок. И Юрген испытал облегчение – словно оставил за этой дверью всё, что его так тревожило: разговоры с Йоваром и другими воспитанниками Дикого двора. Драку с Баргатом, будущее объяснение с Грацеком. Разбитую Ольжану, вновь уехавшую с Лале спасаться от чудовища. Ратмилу, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке в этом чародейском кругу.

Короткие сени вывели Юргена в комнату, обустроенную так, точно здесь был кусочек стоегостских хором. Очевидно, Уршула ещё не собиралась спать – сама она была одета и заплетена, а её широкая кровать застелена покрывалом коричного цвета. На столе в беспорядке лежали письма и книга, раскрытая на странице с гравюрой – корабль с полными парусами, скользящий по буйным волнам.

– В детстве, – сказал Юрген, – я хотел стать моряком и уплыть по северному морю в Льёттланд. А из Льёттланда – куда глаза глядят.

– Почему не уплыл?

– Не знаю. – Он медленно вдохнул. В комнате Уршулы тоже пахло не так, как полагалось дому в середине озера, – но если в соборном зале Кажимера наворожила запахи вереска, то здесь Юрген разобрал тёплую древесину, терпкую пряность и морскую соль. – Может, ещё уплыву.

Уршула усмехнулась.

– Конечно.

И шагнула к нему. Скользнула по его лицу хитрым взглядом.

– Смотрите, какой опасный, – сказала она. – Все в Тержвице гудят о том, что ты поколотил ученика Грацека.

Юрген понял – она была рада его видеть. Пожал плечами:

– Приятно, что не наоборот.

Уршула была высокого роста – может, даже чуть его выше, – так что ей не пришлось к нему тянуться. Она приподняла его подбородок двумя пальцами – и поцеловала в губы.

Спросила:

– Зачем пришёл?

Её карие глаза искрились в свете колдовских свеч. Волосы в косе переливались, как расплавленное золото, и Юрген представил, с каким наслаждением коснётся их позже. Он ответил:

– За этим.

Уршула довольно сощурилась.

– Хорошо.

Юрген не ожидал, что она настолько ему обрадуется, – думал, придёт к ней, они немного поболтают, и Уршула попросит его убраться восвояси. Но вместо этого она слегка запрокинула голову, и Юрген обхватил её лицо ладонями.

Потом они целовались на её кровати. Ключицы Уршулы оказались в мелких веснушках, и Юрген прижимался к ним губами и опалял их горячим дыханием. Уршула шумно дышала, поглаживая его спину и запуская пальцы ему в волосы, и позволила ему не только расстегнуть на себе рубаху, но и приподнять юбку, и сейчас ладонь Юргена скользила по её бедру.

– Не торопись, – велела Уршула.

Не то чтобы Юрген собирался. Он не верил, что Уршула будет просто тихо млеть под его руками, но на удивление поначалу она поступала именно так – только перед тем, как он коснулся её по-другому, сказала сходить к умывальнику в сенях. Она распласталась на кровати, сжала его запястье и на выдохе произнесла его имя.

Потом, когда он целовал её в висок, она смешливо ткнулась носом в колдовской лоскут у него на лбу. Властно толкнула его в плечи и, оказываясь сверху, прошептала на ухо:

– Боги, до чего же красив… – Прикусила мочку. – Даже с этими глупыми заплатками.

Уршула стянула с себя рубаху и переплела свои пальцы с его. Когда она сняла юбку, Юрген не помнил, но Уршула оказалась невероятно ловка в том, чтобы выпутываться из одежды – и выпутывать его самого. Её коса расплелась, и теперь длинные пряди щекотали ему грудь.

Тяжесть её тела была приятна, и после того, как Уршула слегка качнула бёдрами, Юрген издал длинный вздох. Уршула услышала это, и её глаза удовлетворённо заблестели; она наклонилась к Юргену и поцеловала его в шею.

Когда всё закончилось, Юрген думал, не лучше ли ему уйти, но Уршула лениво махнула рукой и заявила, что он может остаться. Она лежала, закинув на него ногу, и скользила пальцем по линии его нижней челюсти, хотя смотрела и не на Юргена, а куда-то – осоловевшим сытым взглядом – в потолок.

– Думаю, – произнесла она, – нам не стоит никому рассказывать о том, что здесь было.

Юрген лежал в полудрёме, но приоткрыл глаза и удивлённо спросил, с чему бы ему выбалтывать, как он проводит ночи.

– Ну мало ли. – Уршула хмыкнула. – Есть любители.

Юрген скривился.

– Ладно уж.

К тому же меньше всего ему хотелось, чтобы в Диком дворе узнали, что он ночевал у ученицы Кажимеры, – Хранко опять начнёт верещать, что Юргеном крутят как хотят, и ему и в голову не придёт, что хоть что-нибудь может быть не связано с Тержвице и Драга Ложей.

Он найдёт, что сказать своим завтра, – может, он ушёл в деревню, а